Выкуп

Инга тогда только-только сдала экзамены и была зачислена в университет, на первый курс факультета социологии. Поступить сюда было не просто, хотя существовал факультет всего лишь год. Но социология считалась наукой будущего, конкурсы на факультет достигали невероятной цифры. Однако, с золотой медалью Инга могла выбирать самые престижные факультеты, вот и прикинула, что именно подобное образование даст ей широкие возможности – и в карьере, и в сфере общения, а значит и знакомства… Стоял жаркий август, она, семнадцатилетняя, весёлая, уже студентка, гуляла с подружкой по центру города. Это был особенный день – «Праздник города». Отовсюду лилась музыка, на площадях, в скверах устраивались представления, концерты, выставки. На небольшой уютной площади – местном «Арбате», – художники предлагали нарисовать портрет, причём в любом жанре: романтическом, сюрреалистическом, юмористическом. Люди охотно садились на раскладные стульчики, позировали минут десять-пятнадцать. Инга остановилась за спиной молодого художника – её поразило, как быстро и ловко появляется на бумаге лицо мальчика лет семи! На глазах проступает не просто сходство: также сосредоточенно сдвинуты брови, губы упрямые и чуть капризные. На портрете мальчишка словно живой – то же выражение лица! Вот художник протянул листок мамаше, взял деньги, обернулся… У него было такое славное, весёлое, немного веснущатое лицо, пшеничные брови и волосы, голубые глаза. Их взгляды встретились, и Инга почувствовала, как замерло её сердце. И он на несколько секунд словно забылся. А потом, быстро взяв её за руку, попросил:

– Девушка, не уходите! Я очень хочу вас нарисовать. Пожалуйста!

Но Инга и так не ушла бы, она уже поняла, что влюбилась с первого взгляда.

Максим был на год старше, учился в художественно-промышленном институте, перешёл на второй курс. Талантлив был необыкновенно, и не потому, что очень здорово рисовал портреты. Это он просто подрабатывал на каникулах. Картины у него были совсем иные: невероятное соединение фантастики, мистики, реальности, поэзии, чувственности… Он рисовал маслом, но смешивал колеры так, что краски словно бы излучали солнечный свет, а для определения их цвета надо было придумывать новые слова. Техника же его была настолько утончённой, детали так проработаны, что порой не верилось, что всё это можно сделать кисточкой.

Три месяца Инга и Макс были неразлучны. Утром он приходил к её подъезду, провожал в университет. Когда же она, после лекций, выходила на улицу, он уже стоял на высоком университетском крыльце, поджидая её. Девушка подозревала, что Макс частенько прогуливает свои занятия, чтобы встретить её. В тот год осень долго была тёплой и золотой. Они бродили по улицам и скверам, на аллеях парка обсыпали друг друга листьями, гонялись друг за другом, словно ребятишки, и долго, задыхаясь, целовались на безлюдных полянах. Они ходили в мастерские к уже взрослым художникам, с которыми дружил Макс, пили там крепкий чай или ещё более крепкий кофе, говорили об искусстве, спорили. Как у Инги замирало сердце, когда Макса хвалили, называли талантливым и даже гениальным! Но все советовали менять стиль. Кто-то говорил: «Пора, парень, выходить из детства! Все мы до поры до времени были романтиками». Кто-то советовал: «Ты рисуй свои миры – для себя, но никому не показывай. На выставки пиши хотя бы пейзажи, если героику будней не хочешь». А один именитый портретист предсказал: Макса признают великим художником лет через тридцать, если не пятьдесят…

Именно после этих слов Инга вдруг почувствовала, что любовная горячка у неё проходит. Она всё также восхищалась Максом, ей нравились его озорные глаза и весёлое лицо, она испытывала к нему нежность и мгновенно возбуждалась, стоило ему лишь провести ладонью по её щеке, или спине, или груди… Если в этот миг они стояли в уютном уголке её подъезда, между лифтом и глухой стеной, то, лихорадочно целуясь, они начинали расстёгивать на себе и друг на друге пуговицы, застёжки… Они, уже через неделю после знакомства, стали близки. Макс был первым мужчиной у Инги, а вот он, несмотря на молодость, оказался опытным любовником. Почти сразу она стала испытывать страстные, сладостно-мучительные чувственные взлёты и падения, которые даны познать далеко не каждой женщине. И всё же, всё же… Всё чаще девушка, незаметно разглядывая Макса, думала: «Непризнанный гений… Скромная, а то и скудная жизнь, которая скоро сделает его нервным, раздражительным… Срывать неудачи будет на жене, начнёт пить…Скучно это! Слава через тридцать лет – слишком долго!»