Выключить моё видео

Но у меня, как и у Ильи, есть бумажная книжка.

Здравствуйте, София Александровна! Хорошо, напишу Илье. Только не знаю, что написать. Ладно, придумаю.

У вас «Zoom» выключился?

София Александровна пишет

София Александровна пишет

Нет

Хорошо. Хорошо же.

Буду полной дурой, но напишу Илье.

Выпущу осу из комнаты.

Слышу, как в зале заработал телевизор – значит, мама проснулась. Уже, наверное, одиннадцать, и у неё снова будет болеть голова от непроветренной комнаты, от голоса соседки, бормочущей молитвы. Тоже иногда слышу. Отче, иже еси.

Больше не вспоминается, хотя учили с бабушкой. Можно позвонить и спросить – а как там дальше, не помнишь? Бабушка наверняка помнит. Но что делать, если и она забыла? Ведь и не нужно никому, кроме неё. А если забудет – значит, из моей памяти последние слова исчезнут, значит, зря учила. Почему-то грустно, когда забывается мелочь, неважное и необязательное, слова и детские стихотворения, припевы, рифмовки – это как если у тебя тихонечко из кармана вместе с деньгами вытащили важную фотографию.

Я, мама и папа.

Была такая, висела на стене возле шкафа, а потом отцепили и положили в ящик к бумагам и документам.

Бабушка, ты помнишь те слова?

Те самые.

Но ещё долго не спрошу.

А Илья и вправду есть в друзьях, мы даже когда-то переписывались. Даже хочется перечитать, о чём говорили, – отматываю вверх.

Там 2018 год и наша глупая переписка.

привет

бежишь завтра?

да, а куда денешься

разве не нравится?

да нет, нравится, просто блин

кросс этот опять

и в том году бежали, и в этом

придумали бы что-то другое

а что придумают

так надо чтобы бежали

а ты побежишь?

нет

?

почему? у тебя справка будет?

нет никакой справки. просто не побегу и всё. не хочу как идиот пыль глотать

там же не дорожка нормальная, а неизвестно что

ухабы

все бегут и ничего

почему тогда ты нет?

просто нет

ну смотри

ты просто об этом сказать хотел?

да

считай что сказал

не знаю, почему бы я должна это знать, но спасибо

я думал, что ты тоже не побежишь

побегу

уже и кроссовки достала

они новые совсем

Илья не ответил тогда.

привет, Илья!

Пишу я через два года.

В соседней комнате телевизор раскричался громко.

мне кажется, что София хочет с тобой помириться.

а кто-то ссорился?

(Знаешь, только сейчас поняла, почему наш разговор тогда на кроссовках и оборвался. Ты меня дурочкой посчитал? Но и вправду очень хотелось бежать этот хренов кросс выходного дня – потому что сходили с мамой в начале года, купили хороший спортивный костюм и кроссовки, бело-розовые, такие давно хотела, и вот кросс, можно будет надеть костюм перед девчонками, перед всеми, и неважно, что побежим по ухабам без дорожек, ничего страшного. Это не значит, что я дурочка.)

ты ссорился. не притворяйся, что нет. я много чего думаю про Булгакова и вообще, но молчу ведь.

и что ты думаешь про Булгакова?

ну, что он классный, что «Мастер и Маргарита» это прям круто, а остальное не очень, можно особо не читать, если неинтересно. но мне интересно, потому как всё равно сейчас делать нечего. но я совсем не про то хотела

ладно, давай, пиши, что хотела, идти нужно скоро

Улыбнулась. Куда идти – в соседнюю комнату, что ли. Или курить на балкон? Но не помню, чтобы Илья курил. Вряд ли, потому что тот злополучный кросс он, вроде бы, пробежал хорошо, кажется, его даже физрук похвалил. Может быть, даже лучше Севы пробежал, а Сева – спортсмен, футболист. И никто не помнит, какие у него были кроссовки.

а куда идти, к родителям?

Вер ну какая разница? я думал, у тебя что-то важное