Выхода нет

Саманта идет на кухню и видит, как Мэтти достает сок из холодильника. Затем захлопывает дверцу и проскальзывает мимо нее, опустив голову и избегая ее взгляда.

– Завтра должен прийти Гарри, – быстро говорит Сэм в тот момент, когда он подходит к двери. Она хорошо понимает, насколько беспомощно это звучит. – Я попросила его заскочить, пока нас не будет. Он должен был починить кран в ванной комнате, но если ты хочешь, он вместо этого может помочь тебе с твоим вулканом. – Мэтти все еще стоит к ней спиной. – Тебе же этого хочется, правда?

Она ждет, всем сердцем желая, чтобы он повернулся. Чтобы он хоть что-то сказал.

А потом на кухню влетает Захария. В одной руке у него зажата пластмассовая шпага, а один глаз закрыт черной повязкой.

– В сторону! В сторону! В сторону! – кричит он, колотя Сэм шпагой по ногам. – Я злой и ужасный пират! Я злой и ужасный пират!

Когда она поднимает глаза, Мэтти уже нет.

* * *

Отправлено: Пт 19/01/2018 в 17:12

Важность: высокая

От: [email protected]

Кому: [email protected], [email protected]

Тема: Дело № 556432/12 Феликс-хаус, Саути-роуд, 23

Бакстер просил передать вам, что телефон Гарри молчит, а адрес, который Эверетт дали в баре, оказался пустышкой – там его не видели вот уже пару недель. Мы пытаемся разыскать его всеми возможными способами.

Я еще раз говорила с «Ротерхэм Флеминг», но они опять отказались выдать сведения о семье Эсмондов без постановления суда. Хотя и подтвердили, что в завещании нет ничего, что запрещало бы незаконнорожденным детям получить свою часть наследства. Если Гарри удастся доказать, что он сын Майкла, то ему причитается его часть от продажи недвижимости и страховых выплат. Но это только потому, что были выполнены условия статьи № 5. Если бы с домом ничего не случилось то, как отпрыск младшего сына, он ни на что не имел бы права.

* * *

– Твою мать, – произносит Куинн, когда я зачитываю ему это письмо. Мы только что выехали на М25, и транспорт еле движется. Пятница, вечер – это можно было предвидеть.

– У него теперь хренова куча мотивов, правда? То есть я хочу сказать, что в его интересах не только сжечь дом Майкла дотла, но и одновременно избавиться от самого Майкла и его детей. Ведь если они исчезнут с горизонта, то денег ему достанется гораздо больше.

Машина дергается и вновь замирает.

– Поэтому он договаривается с Эсмондом о встрече в тот вечер, вырубает его, а потом поджигает дом. То есть надо смотреть правде в глаза: если кто и знал, где находится этот гребаный бензин, так это он. Он же стриг эту долбаную лужайку все лето.

Сзади кто-то сигналит нам.

– И, возможно, он знал о проблемах Эсмонда. О них не так уж сложно было узнать, если он все время проводил у него в доме. Так что вывод о том, что пожар можно свалить на Эсмонда – потому что у того все вышло из-под контроля, – лежал на поверхности. Ведь даже мы так подумали, правда?

Куинн искоса смотрит на меня, удивленный моим молчанием. А я просто пытаюсь думать. Поскольку то, что говорит Гарет, теоретически возможно, но мой инстинкт копа с этим не согласен. По крайней мере, пока не согласен. Надо быть законченным отморозком, чтобы придумать нечто похожее, не говоря уж о том, чтобы выполнить… Правда, мы не уверены, что он таковым не является. Мы ведь вообще ничего о нем не знаем.

Я глубоко вздыхаю.

– Но в ту ночь Эсмонд звонил Гарри, а не наоборот.

– И что из этого? – Куинн пожимает плечами.

– А ваша теория верна лишь в том случае, если Гарри знал о завещании. Он должен был знать, что получит деньги, только если от дома ничего не останется. В противном случае в поджоге нет никакого смысла.

– Ну да. – Куинн включает поворотник и выезжает в крайний правый ряд, который движется чуть быстрее, чем наш[104]. Правда, терпение никогда не было в числе его достоинств. – Так вот, по мне, он это знал. Как я уже сказал, он находился в этом доме многие месяцы. Возможно, у него даже был ключ. Он легко мог войти в кабинет и найти завещание, как это сделал я.

Я опять достаю телефон.

– Кому вы звоните?