Выдержал, или Попривык и вынес

Это былъ важный вопросъ. Я съ 18-ти-лѣтняго возраста вступилъ самостоятельно въ свѣтъ съ намѣреніемъ какъ-нибудь пробить себѣ дорогу (отецъ надѣялся на друзей; онъ хотя и оставилъ намъ наслѣдство въ видѣ чувства гордости о нашемъ происхожденіи изъ Виргиніи и о нашемъ національномъ достоинствѣ, но я скоро понялъ, нто на этомъ одномъ существовать нельзя, что необходимъ и хлѣбъ насущный). Я зарабатывалъ себѣ этотъ кусокъ насущный на разныхъ поприщахъ и никого не удивлялъ своими подвигами; и теперь путь стоялъ открытымъ, нужно было только умѣло выбрать работу, но дѣло въ томъ, что мнѣ работать не хотѣлось послѣ такого громаднаго богатства. Я когда-то былъ приказчикомъ въ колоніальномъ магазинѣ, впрочемъ, всего одинъ день, потому что успѣлъ съѣсть такое количество сахару, что хозяинъ меня уволилъ, сказавъ, что я ему не нуженъ и что онъ самъ намѣренъ стоять у прилавка. Я когда-то сталъ разучивать законы, но скоро бросилъ это скучное и сухое дѣло. Я служилъ недолго въ кузнечномъ заведеніи, но желаніе пристроить мѣхи такъ, чтобъ они дѣйствовали сами, взяло у меня столько времени, что хозяинъ прогналъ меня, сердито сказавъ, что изъ меня никогда ничего хорошаго не выйдетъ. Я былъ приказчикомъ въ книжномъ магазинѣ, но опять не надолго. Покупатели надоѣдали мнѣ постоянными требованіями и не давали мнѣ спокойно читать; хозяинъ, замѣтивъ это, далъ немедленный отпускъ, позабывъ опредѣлить срокъ. Я былъ приказчикомъ въ аптекарскомъ складѣ одно лѣто, но мои рецепты были неудачные; оказалось, мы продавали больше клистирныхъ трубокъ, чѣмъ содовой воды. Мнѣ опять пришлось уйти. Я когда-то изучалъ печатаніе, въ надеждѣ быть вторымъ Франклиномъ, но и это принесло немного пользы. На Союзѣ Эсмеральда не было мѣста, да къ тому же я всегда былъ плохимъ наборщикомъ и всегда съ завистью смотрѣлъ на кончившихъ двухлѣтній срокъ учениковъ; когда я нанимался на это дѣло, то главные приказчики обыкновенно говорили, что хотя нуженъ будетъ наборщикъ, но только не теперь, а какъ-нибудь въ продолженіе года. Я былъ хорошимъ лоцманомъ на Сентъ-Луисѣ и Нью-Орлеанѣ и вовсе не стыдился своего знанія въ этомъ дѣлѣ; жалованье получалъ двѣсти пятьдесятъ долларовъ въ мѣсяцъ на всемъ готовомъ; я любилъ это дѣло и жаждалъ стоять опять у колеса и бросить навсегда эту бродячую жизнь, но за послѣднее время въ письмахъ домой я выказалъ себя такимъ дуракомъ, упоминая о моемъ будущемъ богатствѣ и о поѣздкѣ по Европѣ, что я рѣшилъ сдѣлать то, что многіе разочарованные минеры дѣлали и до меня; я сказалъ себѣ: «Теперь все кончено, я никогда не поѣду домой, не хочу видѣть сожалѣніе и слышать брань и выговоръ». Былъ я частнымъ секретаремъ, серебропромышленникомъ и ремесленникомъ на серебряной мельницѣ, и все это не привело меня ни къ чему, а теперь…

Что теперь дѣлать?