Вычислитель. Тетралогия

«Если сегодня удастся выжить», – добавил Эрвин про себя, но вслух этого не произнес. Вдохнул несколько раз полной грудью и сам раскашлялся. Вот же болото… тварь подлая, неукротимая, упорная в намерениях… Не спешит… Знает, что возьмет свое если не так, то иначе…

Вот-вот должно было взойти солнце. С близкого моря на болото полз реденький туманчик, слишком неубедительный, чтобы послужить укрытием. Уже сейчас справа-сзади угадывался силуэт покинутого острова, а прямо по курсу – ближайшего северного. Эрвин прекрасно понимал: когда встанет солнце, даже это жалкое подобие тумана растает за час. Погода днем ожидается хорошая, видимость отличная. Не будет низких, касающихся брюхом болота туч с нудным дождем, не будет дымки, не будет в атмосфере вообще ничего, что могло бы помешать дрону. А пройдено всего-то… нет, если честно, пройдено больше половины пути, но много ли с того толку?

– Вперед! – приказал он, на ходу подставляя в формулы новые коэффициенты и твердо зная, что не станет делиться с Ивановым результатами расчетов. Такие результаты никому не понравятся.

Далеко слева заработал грязевой гейзер, побесился с минуту и опал. Не очень скоро до слуха донесся его рев – долгий, тоскливый, похожий на бессмысленный мык безнадежно завязшего в трясине животного. В положенный срок взошло расплывчатое, дрожащее в испарениях солнце. Дрона пока не было видно.

Прошел, наверное, час, и вожделенный остров резче выступил из тающего тумана, но, казалось, совсем не приблизился. Зато взгляд Эрвина, при каждой возможности пробегающий по размытому горизонту, нащупал впереди некую темную точку. И очень захотелось ускорить шаг, хотя некуда уже было ускорять. Быстрых ходоков болото еще терпит – с бегунами расправляется решительно и навсегда.

Иванов громко пыхтел позади. Один раз вскрикнул и разразился бранной тирадой – ступил не туда, куда следовало, но успел среагировать, не провалился… Эрвин лишь мельком взглянул на него через плечо, а заодно и на небо за ним.

Дрон пока не появлялся.

В том, что он появится, не было и тени сомнения. Вопрос жизни и смерти: когда? И как же бесит, что такая сложная штука, как жизнь вообще и жизнь человека в частности, зависит порой от простейших вещей и событий, которые невозможно предугадать! Правда, ничего с этим не поделаешь, а потому и беситься глупо. Дрон уже ищет, это ясно, но как он организовал поиск? Станет ли еще раз осматривать остров – тщательно, куст за кустом, пещерку за пещеркой? Маловероятно, но возможно… Принял ли он в расчет, что искомый объект мог попытаться ночью уплыть в океан на бревне? Неизвестно. Если нет и если дрон решил сперва проверить северное направление, то ждать его можно с минуты на минуту. Если да, то есть если дрон старателен, туповат и не склонен к риску, то он почти наверняка начнет поиск по раскручивающейся спирали, что даст некоторый резерв времени…

Все равно недостаточный, конечно.

Сопящий Иванов – и тот ни при чем. Не так уж много времени отняла его неумелость. Меньше, чем ожидалось. Некого винить. Просто так уж сложилось.

Точка впереди росла в размерах и вскоре разделилась на две. Левая осталась точкой, а правая вытянулась в короткую черточку. Зыбун, как всегда, прогибался под тяжестью людей, но держал неплохо, и Эрвин ускорил шаг.

– Погоди! – донеслось сзади.

– Ну? – Эрвин нетерпеливо повернулся к Иванову.

– Постой, говорю… Мокроступ с ноги вот-вот свалится.

– Перевязывай и догоняй, – бросил Эрвин, не сбавив шага.

Иванов грубо выругался и начал копаться с завязками. Он и впрямь догнал Эрвина – когда тот уже стоял перед двумя объектами, найти которые в Саргассовом болоте он ожидал меньше всего. Особенно тот, что справа.

– Ну и ну, – только и пробормотал он, качая головой.

Это было судно, древнее побитое небольшое судно, заброшенное в болото небывалым штормом, может быть, лет пятьдесят назад, проржавевшее до дыр, но не затонувшее, а застрявшее здесь и вросшее в болото как часть его. Сильно накренившись на правый борт, оно таращилось в небо задраенными, покрытыми зеленой плесенью иллюминаторами, и неведомое растение, похожее на сплетенный косичкой пучок лоз, оплело его от форштевня до рубки. Сухие плети того же растения взобрались на короткую погнутую мачту с искалеченной антенной радиолокатора.

А левый объект был верхней частью громадного панциря крабоподобного существа, издохшего здесь, вероятно, в те самые времена, когда потерпело бедствие судно. При желании легко было вообразить, как разбуженная штормом и вторжением суденышка тварь явилась на пиршество и одного за другим перетаскала уцелевших моряков в свою пасть, после чего подохла от непривычного состава пищевых белков… И как потом саму тварь мало-помалу выпотрошили обитатели болота, оставив лишь несъедобный панцирь.

А остров… да, он приблизился. Но не настолько, чтобы рассчитывать на спасение. Даже меньше, чем нужно, чтобы надеяться.

– Дальше не пойдем, – сказал Эрвин Иванову.

– Как?.. – оторопел Иванов. – Совсем?..

Всякому другому Эрвин посоветовал бы не казаться глупее, чем он есть. Но этому сказал только:

– До ночи.