Вычислитель

Невыспавшийся и злой, Стах сидел в центральной аппаратной, еще и еще раз осматривая ближайшие окрестности Цитадели – все ли чисто? нет ли где следов присутствия человека?

Следы, конечно, были. Разве может человеческая колония не наследить по всей округе? За тридцать-то лет! Никоим образом не может. Людям время от времени надо выходить на поверхность, детям медицина предписала дважды за период пульсации принимать натуральные солнечные ванны, чтобы не росли анемичными да рахитичными, – как будто нельзя обойтись искусственным ультрафиолетом! Нельзя, видите ли. Папаши-мамаши готовы часами драть глотки за право малышни побегать по траве, а Мелани их поддерживает: мол, необходим разумный компромисс между требованиями безопасности и насущными потребностями колонии. Вот ей – компромисс! Сколь отвратна человеческая самонадеянность: ура, мы нашли планету-убежище, мы хорошо спрятались, до нас доберутся не скоро… Вот вам – не скоро! И нет бы зарядить антигравы и слетать на выгул куда-нибудь подальше от Цитадели – норовят найти лужайку поближе, траву топчут, костер однажды разожгли, как троглодиты! Теперь, понятно, костров не жгут и небось ругают себя на все корки, а оставь вдруг враги планету в покое – надолго ли хватит осторожности? Через год начнется то же самое, если не хуже… Глупцы! Ослы! Добровольные мишени!

Можно сколько угодно делать вид, будто вон ту тропинку к ручью, по которой сейчас топает грузный лесной увалень, протоптали одни лишь животные, а выжженный в траве круг – вовсе не кострище, а след от удара молнии. Можно даже уговорить себя поверить в это. Беда в том, что чужаки не поверят.

Болели глазные яблоки. Стах притемнил экран и увидел в нем свое отражение: всклокоченные волосы, безумный взгляд… Ничего не безумный, просто устал и справедливо раздражен. Хотя взглянешь со стороны – испугаешься. И лицо, разумеется, серое, а глаза красные от недосыпа…

– Эй, – позвал он бездельничающего дежурного наблюдателя. – Смени.

По мнению Стаха, дежурный повиновался недостаточно бодро. И вообще в последние дни бездельничающие люди выводили его из себя. Он уже забыл, что час назад сам обрек дежурного на безделье.

Работать! Забыть покой и сон, искать спасение и найти! А если не удастся – выйти на поверхность и драться!

Так и только так.

Освобождая место, он немного отъехал вместе с креслом. Дотянувшись до пульта, открыл внизу экрана окошко, переключил изображение на внутренний осмотр. Дежурный немного поморщился, но ничего не сказал.

Седьмой штрек. Клетка самки. Горошину наушника – в ухо. Дежурному незачем отвлекаться на вопли истязаемой, у него свое дело.

– Не могу, – говорила Мелани. У нее дрожали руки и губы. – Прости, я не могу…

Бранд молчал. Пленница была привязана к креслу (наверняка обездвиженную привязывали, догадался Стах), от ее запястий тянулись провода к автотрансформатору. Ток был выключен. Судя по всему, бездействовали и объективы стереокамеры. На столике подле кресла жутковато посверкивали хромированные инструменты.

– Я думала, что сумею… ради нас, ради детей, чтобы у них было будущее… Нет, не могу. Лягушку – смогла бы. Мышь подопытную – тоже. Но эта… она совсем как человек… ну почти как. Вот я прижгу ее как следует, и ей почти не будет больно, а я буду думать, что она мучается по-настоящему. Все равно буду думать…

Стах заскрипел зубами.

– Что ты предлагаешь? – устало спросил Бранд.

– Не знаю. – Мелани всхлипнула. – Может… может, ты сам справишься?

– Я тоже не палач. Опомнись, Мел! Мы знали, что это необходимо, разве нет? Я предложил план, ты его поддержала. Мне тоже куда проще ее убить, чем мучить, ну и что? Кто нас спрашивает, хотим ли мы делать то, что необходимо? Почему грязную работу должен делать кто-то другой, а не мы? – Бранд взял Мелани за плечи, сильно встряхнул. – Страшно и мерзко, правда? Но ради чего?! Ты сама сказала: ради всех нас и ради твоих детей тоже! Чего стоит нелюдь, когда речь идет о людях? Постарайся, я тебя очень прошу… соберись с духом и помоги мне…

«Поможет или нет?» – подумал Стах и с нахлынувшей вдруг ненавистью понял, что нет, не поможет. Ни за что. А Бранд так цепляется за нее не потому, что нипочем не справится один. Справился бы! Он тоже не может, он завибрировал, ему нужна подпорка, как ветхому забору… Отшельник Бранд, чистюля Бранд… Чистоплюй!

Где ему понять, насколько он жалок сейчас!

– Не туда смотришь, – весь кипя, процедил Стах дежурному, скосившему глаз в окошечко на экране. Любопытный какой.

Мелани вырвалась из рук Бранда. Сейчас она выбежит вон, и дурацкий эксперимент лопнет сам собой, как мыльный пузырь. Давно пора.

– Хорошо, – сказал вдруг Бранд, и Стах напрягся. – Постой, не уходи. Мы можем сделать иначе. Конечно, это займет больше времени и, наверное, выйдет хуже, но мы можем попытаться… Я говорю о компьютерной модели. Тут мне даже не понадобится твоя помощь, управлюсь один. Мучить изображение вместо живого существа и мне приятнее…

Он даже пот со лба утер и выглядел так, будто сбросил с плеча тяжеленное бревно. Мелани слушала его со всем вниманием. И даже вроде бы с надеждой!..