Выбраковка

Лифтовый холл открывался в небольшой зальчик с кучей дверей. В центре зала красовалась мощная конструкция — рабочее место как минимум трёх секретарш. Из-за стойки виднелась аккуратная женская причёска. Сухо потрескивали клавиши.

— Привет, — сказал Гусев, перегибаясь через стойку.

— Здравствуйте, — ответила совсем молоденькая девушка, отрывая глаза от клавиатуры. Взгляд у неё был напряжённый, и где-то в глубине его прятался испуг. — Чем могу?..

«А господин Юрин охоч до свежатинки, — усмехнулся про себя Гусев. — И жаден, судя по всему. Печатать девица толком не умеет, едва-едва школу окончила, согласна на любой оклад… А на что ещё ты согласна, бедная девочка? И сколько вас таких по всему миру, несмышлёных и остро нуждающихся в защите? Что с вами будет, когда меня пристрелят?»

— Вы к кому? — спросила девушка, возвращая Гусева к реальности.

— Господин Юрин у себя?

— Вам назначено?

Гусев достал из кармана значок, коротко сверкнул им и прицепил на место — за лацкан. Испуг из глаз девушки переместился на всё лицо.

— Ты в курсе, зачем мы здесь? — спросил Гусев мягким полушёпотом. — Вижу, что да.

Девушка еле заметно кивнула.

— Президент у себя. Один, — прошептала она, указывая глазами направление. Гусев посмотрел на дверь, за которой скрывался господин Юрин, не подозревая ещё, наверное, что его ждёт.

— А Марина где?

— Вон там, в комнате отдыха…

— Спасибо. Господин Бунин, постойте здесь, развлеките барышню, заодно последите, чтобы клиент никуда не делся. Мне понадобится минуты три-четыре.

— Слушаюсь, господин Купченко, — не упустил возможности съязвить Валюшок.

Пострадавшая сидела с ногами на диване, прижимала к щеке пакет со льдом и роняла тихие слёзы в чашку кофе. Даже сейчас, в растрёпанном виде и, похоже, не менее растрёпанных чувствах, выглядела она стопроцентной шлюшкой. Из тех, которых положено без лишних прелюдий хватать и валить в койку, а за неимением постели — раскладывать на офисной мебели. Крайне неудачная конституция — мощный сексуальный призыв в сочетании с дешёвой внешностью. «Не повезло тебе, Марина».

— Сексопатолога вызывали? — осведомился Гусев, присаживаясь напротив и демонстрируя значок. — Всё, лапуля, успокойся, с этого момента ты под защитой АСБ. Ну-ка щёчку покажи.

Марина подарила Гусеву злобный, хотя и несколько одноглазый взгляд и на секунду отняла лёд от щеки. Гусев цыкнул зубом — удар обернулся не только синяком и отёком, Юрин капитально рассёк девушке скулу. Если бы не благоприобретённая (или врождённая) стервозность, Марина давно уже сидела бы в травмпункте. Но ей хотелось отомстить, и Гусев её понимал.

— Спасибо, что организовала пропуск, — сказал он. — И спасибо, что дождалась. Хорошо, что я это увидел воочию. Легче будет прострелить твоему шефу башку. Считай, ты ему подписала смертный приговор.

Это Гусев врал — если Юрин не будет особо артачиться при задержании, он ещё поживёт. Но Гусева интересовала реакция девушки.

— Он тут вытворяет такое… — Марина всхлипнула. — Его убить мало. Вы других наших девчонок расспросите… Они просто боятся.

— Расспросим обязательно. Значит, так… Внизу стоит машина «Скорой помощи». Это наша. Уедешь на ней. Тебя сразу зашьют, потом сделают пластику, мордашка будет лучше прежней. Не беспокойся, все операции за счёт АСБ. Плюс тебе капнет неплохая сумма за моральный и физический ущерб. Теперь слушай меня очень внимательно. Я старший уполномоченный Центрального отделения Агентства социальной безопасности Павел Гусев. Ты обвиняешь президента фонда господина Юрина в сексуальных домогательствах и физическом насилии. Сейчас у тебя есть возможность отказаться от этого обвинения. Подумай и скажи — обвиняешь ты его или нет.

— А что ему будет? — спросила Марина. Видимо, гусевский намёк на прострел башки её не убедил.

— Юрин — закоренелый враг общества. Его уже дважды предупреждали о неподобающем поведении. Так что будет ему выбраковка. Он исчезнет. Навсегда.

— Вы его убьёте? — с надеждой спросила Марина.

— Честно? Вряд ли. Сначала ему придётся заплатить болью за боль. Искупить свою вину на каторжных работах. И в один прекрасный день он там умрёт. Кстати, бежать с каторги нереально. Я видел, я знаю. Итак, ты обвиняешь его?

— Да! — выдохнула Марина. — Я обвиняю его.

— Договорились. Тогда сиди здесь, — приказал Гусев, вставая. — Минут через пять твоя напарница постучит в дверь. После этого выходи из офиса и садись в «Скорую». Понятно? Ну-ка, повтори.

— Когда Машка постучит… Он ведь и её чуть не изнасиловал, скотина-а!..

— Что ты сделаешь, когда Маша постучит?

— Выйду на улицу, сяду в «Скорую»… У-у-у…

— Умница, — похвалил Гусев и вышел за дверь.

Валюшок о чём-то вполголоса беседовал с Машей.

— Ну и обстановочка тут, — сообщил он Гусеву. — Прямо хоть через одного расстреливай.

— Дознаватель разберётся, — отмахнулся Гусев. — Всё тихо?

— К Юрину зашёл какой-то тип, я не стал его задерживать.

— Чёрт! — напрягся Гусев. — Он на тебя не отреагировал?

— Машенька выручила.

— Я сказала, что это курьер, — улыбнулась Маша. — А зашёл к шефу первый вице-президент. Но он на минуту, ему сейчас уезжать.