Выбраковка

Продавец и кассирша, хором взвыв не хуже давешнего Кинчева, метнулись в угол и затихли там. А Гусев аккуратно подровнял стопку кассет, лежащую на стеклянном прилавке, упёр в неё ствол, поставив оружие вертикально, и нажал на спуск.

Пистолет глухо жахнул, кассеты с хрустом осели, внутри прилавка что-то разлетелось в клочья… и медленно, как в рапидной съёмке, пошло трещинами и начало рушиться фронтальное стекло. Верхнее стекло, долю секунды подумав, тоже растрескалось и обвалилось вниз.

— Стекло дрянное, — объяснил Гусев в наступившей тишине. Он попрыгал, чтобы отряхнуть с себя осколки, и убрал пистолет за пазуху. — Я думал, красиво получится. Но так даже ещё поучительнее. Счастливо, молодые люди. Подумайте о том, что я сказал. Выбраковка много всякой сволочи поставила на место, но на нашем горбу вы в рай не въедете. Извольте уж потрудиться хоть чуть-чуть. Пока!

На улице Гусев достал сигареты. Вид у него был вполне довольный. Валюшок протянул ему зажигалку.

— Спасибо, — отмахнулся Гусев. — Ветер. Я лучше сам. Вот так мы иногда читаем нотации, агент Валюшок.

«Круто читаете, — подумал Валюшок. — Ничего не скажешь, круто».

Но внутри себя он не чувствовал особого протеста. Ему, кажется, стало понятно, чего выбраковщик Гусев хочет добиться от людей. Возможно, Гусев и переигрывал. Но сказать, что его позиция в корне неверна или как-то расходится с общепринятой моралью, Валюшок не смог бы.

Скорее даже наоборот — Гусев требовал слишком многого.

«Интересно, — мелькнуло у Валюшка в голове, — а сам-то ты, Гусев, давно таким замечательным стал? И почему, каким образом?»

Впрочем, ответ на этот вопрос он рассчитывал вскоре найти.

На подходе к Дому книги сворачивались аварийки Мосводоканала — усталый народ в касках тянул какие-то шланги и с грохотом закрывал канализационные люки. Вокруг, жужжа, сновал целый табун «полотёров». Один из уборочных комбайнов чуть было не переехал слегка зазевавшегося Валюшка.

— Эй! Полегче, ты, Шумахер! — рявкнул тот, отскакивая в сторону.

— Закрой помойку, — хмуро посоветовали ему. — Для тебя же стараемся, тормоз.

— Слушай, а действительно, чего они суровые такие? — спросил Валюшок Гусева, опасливо поглядывая на армию мусорщиков, полирующих тротуар.

— Вполне естественная реакция. Мы гадим, они убирают. За что им нас любить?

Возле палатки, где торговали хот-догами, закусывала целая компания — трое выбраковщиков из группы Мышкина и громадная рыжая дворняга.

— Комплекс вины? — осведомился Гусев у старшего тройки, кивая на собаку.

— Да иди ты… — огрызнулся ведущий. — Пришла, села, попросила — угостили. Не хватало мне ещё перед собаками грехи замаливать. Проще тогда зарезаться. Сегодня угостил, завтра пристрелил — это что, по-твоему, комплекс вины? Хотя да… Нас уже месяц на собак не посылали. Да я их вообще терпеть не могу… Слушай, Гусев, ну тебя в баню! Надоел со своими подковырками.

Ведущий бросил собаке остаток хот-дога и с тоской посмотрел, как жадно та ест — аж за ушами трещит.

— А вот я так уже не могу, — пожаловался он. — Никакого аппетита. Жую, потому что надо. Пью, когда наливают. Е…усь чисто из принципа. Гусев, ты же умный, скажи — когда всё это кончится?

— А ты застрелись, — посоветовал Гусев.

Ведущий пренебрежительно фыркнул:

— Сто раз пробовал. Взвожу курок, гляжу в дуло и понимаю — ничто меня не удерживает. Могу нажать, понимаешь? Запросто. И такая скука разбирает… А потом вспоминаю: мне же на работу завтра. Вдруг случится что-нибудь забавное? Так и живу.

— А ты из игольника — в ногу. Поваляешься часок под наркозом, сразу жизнь мёдом покажется.

— Больно же! — вытаращился в ответ ведущий.

Валюшок у Гусева за спиной выразительно шмыгнул носом.

— Вот я и говорю — тут же проснётся интерес к жизни, — сказал Гусев.

— Ненормальный, — помотал головой ведущий. — Эй, деятели! Вы доели? Пошли на маршрут.

— Можно ещё по мусорщикам пострелять, — не унимался Гусев. — От души. Немотивированно. Гляди, сколько их тут. Достаёшь что-нибудь большое и огнестрельное — и давай колошматить. Сразу тонус повысится, гарантирую.

Ведущий зевнул, поманил своих подчинённых и, никак не комментируя добрый совет, ушёл. Один из ведомых украдкой показал Гусеву большой палец. Видимо, начальник здорово достал его своими излияниями.

Гусев взял два хот-дога и воды, одну порцию отдал Валюшку и принялся жевать. У него с аппетитом, кажется, было всё в порядке. Собака подвинулась ближе.

— И много в Агентстве таких? — спросил Валюшок, кивая в направлении удаляющейся тройки.

— Вагон, — промычал Гусев, жуя. — Но этот — явный кандидат на выбраковку.

— То есть?

— Ротация кадров. Самоочистка. Однажды ты собираешься на работу, а к тебе в дверь стучатся твои собственные ведомые. И говорят: «Извини, старик. Ты имеешь право оказать сопротивление. Имеешь право не называть себя. Не отвечать на вопросы…» Ну и так далее.

Валюшок покачал головой и бросил собаке остаток хлеба. Гусев свой хот-дог доел без остатка.

— А с тобой так случалось? — поинтересовался Валюшок.

— Нет, ко мне ещё не приходили.

— Это видно, — заметил Валюшок. — Нет, я…