Выбраковка

«Да, мы с развесёлым гоготом крушили перегородки и таскали мебель, а я всё оглядывался на ребят и думал: чистой воды сталкеры. Лезут куда-то с наркотическим упорством, добывают то, непонятно что, гибнут ради этого непонятно чего. Неужели и я такой же? Нет, только не я. А внутренний голос твердил — голубчик, разуй глаза! Конечно, и ты тоже. Никто ведь тебя не просил идти на линию огня, сам полез. Как это — никто не просил? Я сам и просил. На коленях почти что ползал. Аргументированно умолял. Требовательно упрашивал».

Гусев взялся за ручку подъездной двери и с усилием потянул. Дверь жалобно скрипнула, отошла сантиметров на тридцать, застряла, но всё-таки уступила и отодвинулась ещё немного. Гусев не без труда затолкал себя в открывшуюся щель и сразу же наткнулся на спускающуюся по лестнице дневную смену. Выражения лиц «дневного» ему не понравились.

С ним хмуро здоровались, кое-кто даже за руку, но больше приветственно хмыкали и прятали глаза. Никому больше здесь не было дела до Пэ Гусева, суперагента с лицензией на убийство. Он спёкся и восторженному поклонению более не подлежал. «Или это я себя накручиваю? — подумал Гусев. — Ну, устал народ, вымотался. Да ещё опять, наверное, кого-нибудь из наших шлёпнули».

На площадке третьего этажа курила, ожесточённо жестикулировала и ругалась матом патрульная группа Данилова. Четыре тройки намертво закупорили проход, и Гусев волей-неволей принялся расчищать себе дорогу. Настроение сразу поднялось — несмотря на общее перевозбуждение, его заметили, принялись хлопать по плечу и совать руки. То ли Гусев ещё не окончательно спёкся, то ли не все это мнение разделяли, то ли он на самом деле попусту накручивал себя.

Данилов как раз выкрикивал в дверь офиса порцию нечленораздельных оскорблений, когда Гусев осторожно взял его за локоть.

— Пэ! — заорал Данилов прямо Гусеву в ухо. — Ну хоть ты скажи этим негодяям! Почему опять мы?! В прошлом месяце Данила, в позапрошлом Данила, в этом снова Данила! Что я тут, главный зоофил?! Я в отставку подам! Я уйду в рядовые! Хватит делать из меня этого… Как его…

— Начальника очистки, — подсказали с лестницы. — Полиграф Полиграфович, не переживайте так.

Выбраковщики заржали. Делать им больше ничего не оставалось, только потешаться над собой. Гусев окончательно воспрял духом. Разумеется, вот откуда хмурые лица. «Дневное» снова погнали на отстрел бродячих животных. И, как всегда, старший — Данилов. Бр-р-р… Это называется: любишь расстреливать — люби и могилки копать.

«Именно так — самому копать. А то слишком много романтики вокруг работы палача. Но бродячие собаки, конечно, перебор. Собака — это вам не обдолбанный бандит с автоматом. Хорошо ещё, когда псина издали чувствует твои эмоции и старается убежать. А когда просто стоит и вглядывается в твои глаза… Нет, кончается выбраковка. Года три назад послали бы мы их с этими собаками далеко и надолго. Подумаешь — заказ Моссовета… Да я сам без малого половину этого Моссовета взял за плечико и отвёл в „труповозку“. Сейчас, что ли, там браковать некого? Да запросто. Одно слово — взяточники. Но год назад по всему Союзу отменили ежеквартальные проверки чиновников на детекторе лжи. Слишком круто, видите ли. Унизительно. Хорошо, мы и без детектора можем, нам хватит малейшего намёка. Даже видео не нужно — один микрофончик, одна кассетка. И привет горячий. Здрасьте, господа коррумпированные чиновники, разрешите представиться, старший уполномоченный Агентства социальной безопасности Пэ Гусев. Имеете право оказать сопротивление. Имеете право не называть себя. Имеете право не отвечать на вопросы… Пожалуйте, граждане, на психотропный допрос. А там уж вы сами всё расскажете… М-да. Только вот оперативных данных по Моссовету нам больше не дадут. Всё, отрезали».

— Пэ! — требовал Данилов, тряся Гусева за плечо. — Очнись! Ну скажи ты шефу, ты же можешь, я знаю…

— Ничего я уже не могу, — пробормотал Гусев. — Я бы тебе предложил местами поменяться, но ты ведь не захочешь…

На площадке внезапно стало очень тихо.

— …Да и это тоже не в наших силах, — заключил Гусев.

Данилов отпустил его плечо и сник.

— Разве что… — Гусев оглядел сгрудившуюся на лестнице группу. — Хочешь, я завтра пойду с вами?

— Пэ! Это ты? — раздался из офиса голос шефа. — Никуда ты с ним не пойдёшь. Ну-ка сюда давай!

Сокрушённый Данилов выразительно сплюнул через порог, ободряюще ткнул Гусева кулаком в живот и угромыхал вниз по лестнице, увлекая за собой группу. Некоторые из его людей на Гусева с интересом озирались. Все прекрасно знали, что он уже почти месяц околачивается в резерве. Неужели ему нашли-таки ведомых? Это при нынешнем тотальном некомплекте…

Примерно то же думал и Гусев, шагая внутрь офиса и растирая ногой по коврику даниловский плевок.

— Ничего, господа! — ободряюще гудел Данилов на лестнице. — Это ничего. Бывает…

Шеф стоял в коридоре, засунув руки в карманы и раскачиваясь с пятки на носок.

— Пришёл? — зачем-то спросил он. — А ну поближе.

Гусев подошёл к начальству вплотную, набрал в лёгкие воздуха и мощно дыхнул.