Выбор жанра

Поверили, да? Нет, это я соврал. Ну, придумал. Выдумал. Чтобы утешить сердце счастливым концом. В конце концов, писатель имеет право на вымысел. Или нет? Даже в ненаписанных рассказах? Нет так нет. Буду придерживаться правды жизни. А она в том, что чудо любви мы умеем ценить только тогда, когда ее теряем.

И в мире становится немного меньше любви. И немного больше тоски.

Бизнес по-русски

Центральная часть старых немецких городов так запутана, что не всякий старожил в ней хорошо ориентируется, что уж говорить о приезжем. У меня было подробное описание маршрута, но стоило свернуть с «ринга» и въехать во Франкфурт-на-Майне, как я мгновенно и безнадежно заблудился. Названия улиц никак не хотели совмещаться с теми, что значились в моем плане, машин была чертова уйма (примерно как сегодня в Москве), июнь, жара. Часа через полтора движок моих «Жигулей» перегрелся так, что вентилятор не выключался.

— Может, спросить? — осторожно предложила жена.

— У кого? Как? С моим-то немецким!

Наконец я решился. На светофоре подбежал к полицейской машине, остановившейся впереди на желтый. Ориентиром был Ледовый дворец спорта — «Айсшпортхалле». «Рехтс, линкс, нох айнмаль рехтс, — объяснил полицейский. — Ист эс клар?» «Клар, данке шейн!» — с этими словами я рванул к своей тачке. В это время рядом остановился длинный черный лимузин, тонированное стекло опустилось, высунулась какая-то рожа, добродушно посоветовала:

— Не беги, старичок. Ни хуя, подождут!

Стекло поднялось, дали зеленый, лимузин уехал. Я как-то сразу перестал дергаться. Все-таки приятно встретить земляка на чужбине. Совет полицейского оказался зер гут, уже минут через двадцать мы подъехали к Айсшпортхалле.

Причина, по которой в июне 1989 года я оказался в ФРГ, была напрямую связана с политикой. В нормальных странах политика никак не влияет на жизнь обывателя, не все даже знают, кто у них президент. СССР в этом смысле никогда не был нормальной страной, и кто там наверху, всегда очень хорошо знали все. Сталин, Хрущев, Брежнев, Горбачев. При «Меченом», как его стали ласково называть в народе, политика превратилась в любимый вид спорта. Как фигурное катание в золотые брежневские времена. Появились кооперативы, исчезла водка, жеманный плюрализм мнений превратился в гласность, пищи духовной стало хоть завались, пищи физической куда меньше, слово «купить» окончательно вытеснилось словом «достать». Перестройка, блин! Евреев начали пачками отпускать в Израиль и поговаривали, что вроде бы даже неевреям стало можно выезжать на Запад по частным приглашениям. Последнее меня живо заинтересовало.

Дело в том, что недавно вышла многострадальная книга воспоминаний артиллерийского конструктора В. Г. Грабина «Оружие победы» (о ее злоключениях я рассказывал в быличке «Судьба одной книги»). Я не сомневался, что у западных немцев она вызовет большой интерес. Как у нас мемуары Мессершмидта или Круппа. Но даже и попыток не делал найти издателя. Как? Об Интернете тогда и слыхом не слыхивали. Писать на деревню дедушке? Личные контакты исключены. И вдруг появилась отдушина. Или лучше сказать — лазейка. Навел справки, слухи подтвердились. Да, выпускают по частным приглашениям. Даже не верилось.

С приглашением все устроилось неожиданно просто. Лет пять назад, во время туристской поездки писательской группы по ФРГ, нас очень тепло принимали члены Общества германо-советской дружбы, большей частью глубокие пенсионеры, выходцы из СССР, занесенные на Запад войной. Во Франкфурте-на-Майне мы познакомились с Людмилой, кубанской казачкой. Совсем молоденькой девчонкой ее в начале войны угнали в Германию, работала санитаркой в военном госпитале в Берлине, вышла замуж за раненого румынского лейтенанта. После госпиталя лейтенанта отправили на Восточный фронт, он пропал без вести. В апреле 1945 года, когда в Берлине не стихали сирены воздушных тревог, возле разбомбленного вокзала Людмилу остановил немецкий офицер с маленькой дочерью на руках: «Фройляйн, доставьте девочку в Бельгию. Это приказ!» Дал адрес, посадил на поезд. Это был последний поезд в Бельгию, на следующий день в Берлин вошли русские. Так Людмила избежала участи репатриантов и, скорее всего, лагеря, потому что работа в немецком госпитале расценивалась как измена родине. Через несколько лет офицер нашел дочь и Людмилу, женился на ней, она родила ему двух сыновей. К моменту нашего знакомства она уже давно овдовела, сыновья выросли, обзавелись своими детьми. Жила в уютной двухкомнатной квартире на окраине Франкфурта, интересовалась Россией, читала русские книги. Уже тогда ей было за семьдесят, но язык не поворачивался назвать ее старухой, столько в ней было энергии, доброжелательности и живого интереса к людям.