Выбор странствий

Развалины минувших дней?

Так спрашивал в свое время Веневитинов. Вслед за поэтом можем задаться тем же вопросом и мы.

Иль для грядущих поколений

Как памятник стоят оне

Воинских, громких приключений?

Так, - брань пылала в той стране;

Но бранных нет уже: могила

Могучих с слабыми сравнила.

На поле битв - глубокий сон.

Прошло победы ликованье,

Умолкнул побежденных стон;

Одно лишь темное преданье

Вещает о делах веков

И веет вкруг немых гробов.

Нет, пожалуй, не «одно лишь темное преданье»…

Если как следует углубиться в историю Московской Руси, обнаружится немало источников, старых и новых, где отражена борьба народа с недругами «над светлыми реками». Вспомним, к примеру, сообщение видного ученого прошлого В. О. Ключевского о сборах русских полков на Оке перед неоднократными походами на Казань. Историк недаром называет такие сборы традиционными. Или вспомним эпические страницы, посвященные разгрому кочевников, из романа «Князь Серебряный» А. К. Толстого. А наши древние летописи? Они не раз повествуют о кровопролитных сражениях на Оке. А памятники нашей средневековой литературы?

С Окой, ее притоками 1 связаны важные и славные этапы неустанного противоборства ханскому порабощению. Долгое время и после Куликовской битвы, и даже после образования единого Русского государства, когда чужеземное иго было окончательно сброшено, Русь вынуждена была отражать малые и большие набеги коварных ханов, главным образом крымских. [1 Об одном из них - реке Осетр, омывающей городскую крепость бывшего московского порубежья - Зарайска, и говорят строки приведенного стихотворения Веневитинова].

Потому-то на южных границах Московского государства существовала сложная, глубоко эшелонированная система оборонительных сооружений. Эта Засечная черта состояла из городов-крепостей, многочисленных засек и земляных валов. Использовалось все: овраги, топкие болота, озера и особенно реки. Долгое время и после разгрома Мамая Дмитрием Донским основная линия обороны тянулась по Оке. Эта часть Засечной черты именовалась Окским береговым разрядом.

«Русь не имела сильных и естественных рубежей. Страна была открыта для нашествий с юга, юго-востока и северо-запада, - пишет академик Лихачев. - Степи - идеальные, бескрайние дороги для перехода больших масс конного войска кочевников. Здесь и подножный корм для коней, и возможность легко маневрировать. Трудно предугадать - как будет двигаться степное войско. Война для степных народов была частью их кочевой жизни, их обычным делом…» И Лихачев заключает: «Периодические передвижения на север - войной или миром - были так же естественны и регулярны, как приливы моря».

Одним из таких «приливов» был грозовой накат Мамаева воинства.

Сожженное южным солнцем Дикое поле, обычное место ордынских кочевий, не могло прокормить скот и лошадей. Мамай повел свою силу к северным пастбищам, к приграничью русских земель. Он кочевал в верховьях реки Воронеж, дожидаясь осени, чтобы ударить на заокские княжества. Ранней осенью было бы чем поживиться в русских закромах. Слово «осень» приравнивалось в старину еще и к понятию «дань», вот почему Мамай медлил с нашествием на Русь.

Этим он упускал инициативу.

Московский князь Дмитрий, пользуясь минутой, успел окликнуть рать. Сбор всех русских полков тридцатилетний полководец назначил тогда в Коломне.

«Соединитесь все на Коломне на Успенский пост», - призвал он соратников. В первой половине августа (успение отмечается 15 августа по старому стилю) к берегам Оки потянулись русские воины.

Двумя походными колоннами, под звон московских колоколов и плач будущих вдов, двинулись на Коломну и ратники Дмитрия Ивановича. Основная часть войска шла вдоль течения реки Москвы…

Ныне до Коломны из столицы два с небольшим часа на электричке. А теплоходом по реке часов пятнадцать-шестнадцать. Но коли есть время, колебаться в выборе нечего.

Теплоход отчаливает от Южного речного вокзала. Впереди - водная дорога среди спокойных, равнинных пейзажей южного Подмосковья. Это плавание - отдых; вместе с тем оно дает возможность повидать памятные места, связанные с эпохой Дмитрия Донского. А начинаются они сразу за границей Москвы, едва теплоход минует кольцевую автостраду…

На левобережье встречают нас мрачноватые сооружения бывшего Николо-Угрешского монастыря, расположенного ныне на территории поселка Дзержинский. Шесть веков назад шумели тут невырубленные леса. Нынешние монастырские постройки уже не помнят о тревожных временах татарских набегов. Самые ранние памятники его - XVII века.

Перефразируем Гоголя: и песни, и предания - тоже летопись мира, они говорят тогда, когда молчит уже архитектура…