Выбор сердца

Рыч промолчал, но мысленно согласился с собеседником. И мысленно же похвалил его за чутье.

— Что ж ты, Рыч, все в игрушки играешь? Пугаешь человека по телефону. Зачем тебе это нужно?

— Баро меня оскорбил. Я хотел отомстить. И потом — ты же сам мне добро на это дал.

— Дал. Хотел, чтоб ты потешил свое оскорбленное самолюбие. Ну как, потешил?

— Да. Но еще не все. Я хочу, чтобы он помучился, чтобы его презирал каждый цыган. Тогда он поймет, что значит быть изгоем.

— Зачем? Рыч, не увлекайся. От этого денег больше не станет. Дела надо делать с холодной головой и не поддаваться чувствам.

— Ладно, согласен. Что дальше делать будем?

— Вот это уже вопрос по существу. Я так прикинул, что настало время “ч”. Ты должен предъявить Зарецкому четкие требования. И назвать сумму, которую мы хотим получить за его золото. Все понял?

— Понять-то понял. Только посоветоваться надо. Сколько запросим с Баро? Я предлагаю…

— Рыч, не надо ничего предлагать. Такие вопросы здесь решаю я.

— Почему?

— Потому, что ты хорошо кидаешь ножи, но плохо знаешь людей. И к тому же ты сидишь взаперти, ничего не знаешь… А я тут еще справки наведу. В общем, цифры я тебе дополнительно назову.

— Договорились. Ну что, прощаться будем?

— Нет. Постой. Ты, Рыч, человек активный — нельзя тебе взаперти сидеть, на хате. Ведь так?

— Так, — ухмыльнулся Рыч. — От людей уже отвык, скоро выть начну.

— Ну, людей я тебе не обещаю. Для тебя сейчас большие компании опасны. Обойдешься обществом Руки и Лехи. Но вот местечко поинтереснее я тебе нашел. Курорт, можно сказать.

— Да?

— Да! Пещеры над Волгой. После того, как там пара городских “ботаников” заблудилась, их прикрыли немного…

— Ну, спасибо, удружил…

— Да не пыли, не пыли. Ничего там опасного. Просто нужно голову иметь. Да не бухать по вечерам. Атак — чудное место. Вид на Волгу отменный. На твоей нынешней хате рюкзачок уж собран. Ну и золотишко, само собой, тоже туда же забери. А то оно в камере хранения, ячейка 1648, уже запылилось маленько.

Глаза у Рыча округлились:

— А про золото ты откуда знаешь?

— Думалось мне, ты все же умнее. Понимаешь, я перед братвой смотрящий по этому городу. И потому все должен знать.

Света с нежностью смотрела на Кармелиту. Вот это и есть настоящая дружба. Сколько всего накручено в их отношениях! А как только Кармелита почувствовала, что подружке совсем худо, сразу же пришла. В общем, не смогла Света удержать слез:

— Кармелитка, милая, я так рада тебя видеть, спасибо, что ты здесь. Именно сейчас ты мне очень-очень нужна.

— Да-да, конечно, Света. Только успокойся. Ты просила — я пришла. Как же может быть иначе?

— Спасибо, я знаю, и всегда знала, что на тебя можно положиться.

Света чуть успокоилась.

— Ну, рассказывай, что у тебя? Только давай сразу договоримся: ни слова о Максиме…

— Боже мой, ну конечно. Стала бы я тебя звать, если бы собиралась говорить о Максиме. Я…

Света закрыла лицо руками и снова разревелась. Кармелита озадачилась: ну вот, только успокоила. И опять все сначала.

— Свет… Ну, подружка, перестань реветь. Скажи, что у тебя случилось, а?

— Я даже не знаю, как это сказать… — произнесла Света, всхлипывая. — Я попала… в очень трудную ситуацию… — Света сделала последнее усилие над собой и наконец выговорила: — Я беременна…

Кармелита онемела. А потом начала подбирать слова, чтобы задать следующий вопрос:

— Свет, ты меня извини за вопрос, скажи честно… Ну, то есть мы, конечно, сегодня договаривались не вспоминать о Максиме, но…

Теперь уже Кармелита осеклась, не зная, как закончить вопрос. Хорошо хоть Света сама сообразила, о чем идет речь. Даже улыбнулась сквозь слезы:

— Нет-нет! Кармелита, я понимаю, о чем ты хочешь спросить. Успокойся — Максим здесь ни при чем. Это ребенок Антона.

Кармелита вздохнула с явным облегчением. Но все же, на всякий случай, уточнила:

— То есть ты хочешь сказать, что была беременна до того… как, ну… Я имею в виду, до Максима?

— Да, да. Вот только узнала я об этом недавно.

— Что делать будешь?

— Не знаю. Я хотела с тобой посоветоваться, мне больше не с кем.

Кармелита неловко пожала плечами:

— А что я могу посоветовать тебе, Света?

— Ну, ну… Вот как бы ты поступила на моем месте?

— Я на твоем месте… — Кармелита грустно улыбнулась. — Ну, как бабушка мне всегда рассказывала, случись такое с цыганкой, ее остригли бы и выгнали из табора.

Светка испуганно хлопнула себя по щеке.

— Ну и ничего себе! Вот это да! Хорошо, что я не цыганка.

— То-то. А ты думала, цыганка — это только танцы, песни и яркая одежда, — важно сказала Кармелита. — А ты хочешь этого ребенка?

— Очень. Только… Только мне страшно. Страшно с таким отцом, как Антон.

— Знаешь, я бы на твоем месте обратилась за советом к кому-нибудь опытному.

— А к кому?

— Ну, не знаю… Кто мог бы выслушать тебя. Причем, чтоб не болтливый. Кому ты доверяешь?

— Тебе. А у меня больше никого нет.

— А отец?

— Папа? Не знаю… У него сейчас столько работы — дома вообще не ночует. После суда над Максимом о нем на всю Волгу раззвонили. Все с ума посходили. Мечтают иметь адвоката Форса.