Выбор натуры

Сараеву неловко и удивительно было слушать о своем неотлучном, на протяжении двадцати лет, присутствии в памяти людей, о которых он до последнего дня и знать не знал. После проезда по поселку, он очень живо представил потонувшую в кромешной тьме одичавшую окраину и этих обреченных на безнадежное ожидание людей, коротающих долгие зимние вечера за бесконечными пересудами. Во всём услышанном было столько горечи, что у Сараева язык не повернулся бы открыть настоящую причину остановки картины, и когда Тамара Матвеевна с Павлом попытались разузнать, что же там было на самом деле, он сделал вид, что ему до сих пор если не больно, то уж неприятно вспоминать об этом. Чтобы уберечь его от мучительных воспоминаний, они тут же поменяли тему, и Тамара Матвеевна стала расспрашивать, с кем из известных актеров он знаком. Таковых оказалось раз-два и обчелся, да и знакомства были самые поверхностные, но разогретый алкоголем и растроганный хозяйским радушием Сараев, пользуясь случаем, взял инициативу в свои руки и поведал о возможной предстоящей работе. По его рассказам выходило, что сам он ничем таким вновь заниматься не собирался, но его нашли и уговорили. Не забыл он упомянуть и о том, что первый его фильм вошел в список лучших фильмов (они, оказалось, знали). Свое бахвальство Сараев оправдывал так: если это радует хозяев, отчего бы не доставить им удовольствие? Хотя бы в благодарность за хлеб-соль. А это и в самом деле их – Павла и Тамару Матвеевну –  радовало. Впрочем, и Настя слушала с интересом. С кино как-то незаметно перешли на другие темы, завязался общий разговор, в котором все уже весело перебивали друг друга, и за столом сделалось даже шумно. При этом все, включая Настю, пили на равных, и как только закончилась бутылка водки, на столе появилась вторая, а за ней и третья.

– Какая у вас семья славная! – восхитился Сараев после очередной рюмки, и восхищение его было самым искренним.

– Принимаем вас в нашу семью! – объявила Тамара Матвеевна и, плавно оттолкнувшись пятками ладоней от края столешницы, вместе со стулом повалилась навзничь.

Сараев испуганно вскочил и бросился к ней.

– Добро пожаловать! – прокричала она ему навстречу, лежа на полу и валясь от хохота на бок.

– Не бойтесь, – сказала Настя, помогая Сараеву её поднять. – Это совсем не опасно. Главное, хорошо прижаться спиной к спинке стула и беречь голову.

Отстранив ладонью Тамару Матвеевну, она поставила стул на место, быстро уселась на него и повторила фокус матери. Сараев кинулся к ней.

– Не хотите попробовать? – спросила Настя, поднявшись сама, без его помощи. Всё это время она была, в отличие от Тамары Матвеевны, совершенно серьезна, и Сараеву подумалось, что сделано это было ею из солидарности, и чтобы отвлечь внимание от матери на себя.

«Какая все-таки семья… интересная», – подумал Сараев.

 

 

XVIII

Вячеслав Иванович

Тут в комнату вошел давешний шестидесятилетний мужчина, мастер быстрых переодеваний; теперь он был опять в гражданском, только на этот раз в свитере.

– Кого мы видим, – недовольно произнесла Тамара Матвеевна, усаживаясь. – Мы так не договаривались. Ты же просил тебя не беспокоить.

– А что ж вы беспокоите? Так шумите, что на улице слышно, – ответил вошедший.

– Ну и шумим. Каждый день, что ли, шумим? Это у тебя что ни день, то праздник. А у нас по пальцам пересчитать. Можете познакомиться, если хотите, – Тамара Матвеевна обратилась к Сараеву. – Настин отец.

– Вячеслав Иванович. Можно Вячеслав, – представился тот, пожимая руку Сараеву и обводя взглядом остальных. – А почему только Настин? Или Павел меня уже из отцов вычеркнул?

– Папе тоже интересно было бы посмотреть ваш фильм про армию, – сказал Павел Сараеву.

– Ты мне не ответил, – не спуская с Павла глаз, сказал отец.

– А разве ты меня спрашивал? – отчетливо произнес Павел, делая ударение на слове «меня». – И я, кажется, только что сказал Андрею Андреевичу: «Папа тоже хотел бы посмотреть фильм»… Ты не слышал?

– Может быть, хватит? – вмешалась Тамара Матвеевна. – Это я так выразилась. Чего ты к нему цепляешься?

Отец, глубоко вздохнув, качнул головой.

– В каком году снимали? – спросил он Сараева, усаживаясь напротив.

– В восемьдесят седьмом.

– Тебе-то какая разница? – сказала Тамара Матвеевна.

– Почти перед концом, значит. Да, то еще была армия. Интересно, что бы вы сейчас сняли… Сами-то служили?

– Нет, не довелось.

– Это сразу чувствуется.

Вячеслав Иванович понабирал в тарелку всего понемногу и, не дожидаясь остальных, выпил.

– Значит, опять снимать собираетесь?

– Если получится.

– Вы вот только что тут говорили, продюсер хочет острый сюжет. И это правильно. Голливуд-то надо как-то догонять… – продолжил Вячеслав Иванович.

– Ты что, подслушивал?! – спросила Тамара Матвеевна.

– Послушал немного, чтобы быть в курсе. Не отвлекай.

– Что ж ты сказал, что на шум пришел? Опять сбрехал?

– Погоди. Так что – про острый сюжет это ваш продюсер правильно…

– Ты-то откуда знаешь, что правильно? Специалист… – вставила Тамара Матвеевна.

Вячеслав Иванович, сморщившись, сделал выразительную паузу и продолжил: