Выбор натуры

Позже Сараеву стали известны некоторые подробности событий, в которых ему пришлось поучаствовать. Почвой для них послужил конфликт Вячеслава Ивановича с местным участковым Василием Т. Как рассказывала Сараеву еще Тамара Матвеевна, несколько лет назад, когда участковый только заступил на должность, они с Вячеславом Ивановичем задумали разместить в просторном подвале Убийволков швейный цех с вьетнамскими нелегалами, но буквально в первые же дни страшно разругались, слишком, кажется, рано начав делить доходы. С тех пор за участковым навсегда закрепилось данное ему тогда же Вячеславом Ивановичем презрительное прозвище, которое и в усеченном виде, без первого слога – Дуйдальше – могло бы показаться обидным, а уж целиком звучало просто неприлично и оскорбительно. По этой причине участковый старался Вячеславу Ивановичу лишний раз на глаза не попадаться, но в тот злополучный вечер как-то не уберегся, и Вячеслав Иванович поприветствовал его через всю улицу в своей раскованной манере. Оба, надо сказать, были навеселе – Вячеслав Иванович по своему обыкновению, а Вася, условно говоря, Дуйдальше возвращался с поминок. Скорее всего, он, как и прежде, скрипнув зубами, прошел бы мимо, но тут, после того как Вячеслав Иванович пустил слух, что теперь его замещает брат-близнец, генерал из России, старый конфликт заиграл новыми красками. Василий, конечно, понимал, что вряд ли Вячеслав Иванович завещал брату именно так к нему обращаться, а тот этим не преминул воспользоваться – следовательно, никакой это не брат, а сам Вячеслав Иванович, собственной персоной. И все-таки прозвучавшее как бы из уст незнакомца, да еще гражданина другого государства, неприличное прозвище показалось Василию в тот вечер особенно оскорбительным, а охватившее его возмущение странным образом уже само по себе служило подтверждением, что оскорбление могло быть получено от чужака. В этом кругу его и замкнуло. В девять утра он подъехал на патрульной машине со своим кумом лейтенантом к дому Убийволков. Тамара Матвеевна еще в восемь утра ушла на работу, а Настя и того раньше на службу. Когда Вячеслав Иванович выглянул на звонки из своей голубятни, Василий потребовал от него спуститься вниз и предъявить документы. На что Вячеслав Иванович ответил ему его же прозвищем. Тогда участковый прокричал ему, что если он не хочет по-хорошему, то будет по-плохому. Перепалка кончилась тем, что Вячеслав Иванович пальнул пару раз в воздух и объявил, что следующий выстрел будет на поражение. Кум участкового стал вызывать по рации подмогу. Поняв, какую кашу он заварил, Вячеслав Иванович позвонил Тимофею и сказал, чтобы тот забрал на всякий случай Прохора и Вадима. Настроен он при этом был решительно и, переговорив с Тимофеем, спустился вниз баррикадировать дверь. В какой-то момент сел передохнуть и его сморило. Проснулся от криков в мегафон: ему сообщали, что дом окружен и предлагали сдаться. Поднявшись наверх, он увидел несколько машин, в том числе одну из военной комендатуры. В этот момент позвонил вернувшийся из Затоки Павел и уговорил его выйти к нему через подземный ход. В тот же день они уехали из Одессы. Павел позвонил Тамаре Матвеевне только через несколько дней уже из России.

Спустя неделю Сараев сидел поздно вечером в «Виктории». С четверть часа назад во всём околотке выключили свет, и Вика на каждый занятый стол поставила по свече. Всю эту неделю Сараев не выходил дальше магазина. Телефон его молчал. Он несколько раз собирался позвонить Вадиму, но так и не решился. Да и зачем? Понятно было, что их сотрудничество закончено. Впрочем, и обстоятельства поворачивались так, что в Вадиме не было больше необходимости. Как раз в эту неделю Сараев получил от Корягина письмо, в котором тот подтвердил свое намерение приехать, а кроме того, рассказал, что при нынешних технических достижениях он всё сможет снять чуть ли не на фотоаппарат, и качество изображения при этом будет ничуть не хуже, чем на плёнке, и, следовательно, денег понадобится только на проезд и проживание, а уж это его забота. Писал также, что у него есть племянник шести лет и он может, если надо, привезти его с собой. Они еще и созвонились. Корягин был трезв и бодр.

Пока же никакого представления о том, как теперь пойдет его жизнь, у Сараева не было. Впереди смутно маячили весна и поездка в Беспечную. Но до этого надо было еще дожить. Ближайшим будущим была долгая, темная, бессмысленная зима.

– Вы будете смеяться, но я опять к вам.

Из темноты выступил Борис и сел напротив.

– Вам не надо говорить, что я этому не рад? – сказал Сараев.

– Очень жаль, между прочим. Я вас считаю единственным достойным человеком из всех, с кем я знаком в этом городе.

– Я тронут, – сказал Сараев и подумал: «Да что ж он всё крутится возле меня?..»

– Вы будете опять смеяться, но я пришел опять попросить у вас немного денег. Мой работодатель Прохор вдруг от всего отказался. Вы не знаете, что там у него случилось? И разговаривать не хочет.

– Я видел вас недавно возле игровых автоматов, так что, извините, но денег я вам больше не дам.