Выбор девы войны

Она чувствовала, как гнев и горе Гейрфрессы сливаются с ее собственными, но кобылы с ней не было. Она, Датгар и Теллиан обошли вокруг все еще пылающего главного домика, несмотря на дым и жару. Это было достаточно плохо для людей; это было намного хуже для кого-то с чувствами скакуна, и Гейрфрессе не хватало защитной попоны, которая предохраняла Датгара от летящих головешек. Теперь скакуны ждали, окутанные слепящим, удушающим дымом и окруженные ревущим пламенем. Любая нормальная лошадь задохнулась бы в дыму, даже если предположить, что она не сошла с ума от паники, но Датгар и Гейрфресса не были лошадьми. Они закрыли глаза, терпя, опираясь на свою связь с энергией, которая поддерживала весь мир, и каким-то образом они выдержали это.

Лиана не знала как. Даже с ее связью с Гейрфрессой она не могла понять, как скакуны могли это сделать, но они это сделали, и она яростно сморгнула слезы, когда за дверью снова зазвучали горны.

***

Боевые кони были пугливы.

Нет, подумал Кассан, они были гораздо хуже, чем то, что они были наполовину в панике, и он знал, что Стоунблейд был прав. Было бы гораздо лучше спешить его оруженосцев и атаковать пешком. Как бы мало их ни волновала перспектива сражаться на собственных ногах, его люди сочли бы это гораздо более простым, чем пытаться управлять боевыми конями, которых пугал запах дыма и рев пламени. И контролировать их тоже было бы гораздо легче.

Вот почему Кассан настоял на конном нападении. Он хотел - нуждался - как можно большего замешательства, какое только мог получить. Все королевские стражники должны были погибнуть в рукопашной схватке, и хаос прикроет Дирксона и его отделение, когда они устроят, чтобы сам Мархос умер.

Конечно, он вряд ли мог объяснить все это Стоунблейду. Вместо этого он указал, что они не знали наверняка, что король мертв. Он мог просто быть пленным... по крайней мере, до сих пор. И если это было так, они должны были ворваться и уладить это как можно быстрее, пока отчаявшийся Теллиан не убил своего пленника.

В некотором смысле это был рискованный аргумент, но это был предлог, с которым Стоунблейд не мог спорить. Оруженосец оставался явно недоволен выбором тактики своего барона, но вряд ли он мог спорить с мотивами Кассана. Также он не мог оспорить настойчивость Кассана в том, что даже если они потеряют половину своих людей, это будет выгодная цена, если они вернут короля Мархоса живым.

И если возникнут какие-нибудь неудобные маленькие проблемы, я уверен, что могу рассчитывать на Тармака, который позаботится о том, чтобы Стоунблейд не стал одной из них, мрачно подумал барон. Это тоже было бы выгодной ценой, если бы до этого дошло.

Даже с молчаливого согласия Стоунблейда это заняло больше времени, чем ему хотелось. Не то чтобы на самом деле это заняло так много времени, как казалось, сказал он себе, и зазвучали горны.

- За короля!

***

- Вот они идут! - крикнул Суордшэнк. - Готовы, ребята!

Лиана узнала сигнал горна и покачала головой. Как бы она ни уважала своего отца, она усомнилась в его здравомыслии, когда он предсказал, что Кассан нападет верхом. Как мог какой-то сотойи быть настолько глуп, чтобы загонять лошадей во что-то подобное?!

Но они делали это, и ее челюсть сжалась, когда она подняла свой лук. Это должно было быть некрасиво.

Суордшэнк заставил своих уцелевших оруженосцев работать еще до того, как Хатан отправился навстречу своей смерти. Они вытащили во двор все препятствия, которые смогли найти в удушливом дыму, засоряя пространство перед собой каменными блоками, снятыми со ступеней веранды, тачками из сарая садовника, кирками и лопатами, дровами, даже пылающими балками крыши, вытащенными из ада. Волосы Лианы были еще сильнее опалены из-за того, что она помогала им, но Суордшэнк резко приказал ей уйти, когда они начали перетаскивать горящие бревна. В отличие от бронированных перчаток оруженосцев, на ней были только перчатки для верховой езды, и она сильно обожгла левую руку, прежде чем Суордшэнк понял, что она делает. К счастью, она повредила только тыльную часть. Пользоваться рукой было больно, но она все еще могла держаться и твердо встала, когда приближающиеся копыта загрохотали через широко открытые ворота.

Дым был тоньше, чем раньше, и у нее и защитников было преимущество в том, что они были знакомы с руинами сторожки. Им не нужно было искать своих врагов, они знали, где они должны быть, и первый залп стрел был выпущен почти до того, как они увидели свои цели.

***

Лошади заржали, когда в них вонзились стрелы.