Выбор Дэнны

Главное, не делать резких движений, не распалять ее еще больше. Она может избить его до полусмерти голыми руками, если захочет. Господи всеблагой и всемилостивый, когда он стал бояться Лэйтис? Что с ним такое случилось? Сердце глухо бухает в груди, и лицо горит от прилива крови. Это уже не страх, это гнев.

—Я не могу забыть человека только потому, что ты так сказала! — выкрикивает он ей в лицо. Она сжимает кулаки, но он не отводит взгляда, смотрит ей в глаза, не мигая, и словно устыдившись, она опускает руки.

—Ты идиот. Тинвейда просто пользуется тобой, — она отворачивается, подходит к окну и смотрит на плац. Ему виден только ее затылок.

—А мне плевать. Я им тоже пользуюсь, — говорит он упрямо.

—Я не хочу, чтобы ты с ним спал.

—Потому что ты сама не можешь с ним спать? Завидуешь?

—Не нарывайся, оруженосец, — голос ее становится злым.

—Я не вечно буду оруженосцем. Могу подать в отставку хоть завтра.

—А я не подпишу.

—И что тогда? Закуешь в кандалы? Запрешь в камере?

—А хоть бы и так! Должен же кто–то вбить в твою голову немного ума! Опомнись, Дэнна, он же тебя не любит, он вообще никого не любит!

Дэнна сполз по стене, сел на пол и спрятал лицо в колени.

—По крайней мере, я не боюсь, что он меня убьет за неверность.

—Да как ты мог подумать… — в три шага она оказалась рядом, осторожно положила руку ему на плечо. — Я же люблю тебя, Дэнна.

—Буду я спать с Тьерри или не буду, это ничего не меняет. Я больше не твой мальчик, Лэйтис. Знаешь, я не щенок, которого выгоняют в прихожую, когда нет настроения играть. Щенка можно пинать, но он все равно любит своего хозяина. Только разве это любовь? Ты никогда не относилась ко мне как к равному. Ты вообще не терпишь равных. А Тинвейду послала только потому, что он чуть не оказался круче тебя. Да ты вообще когда–нибудь любила, кроме твоего драгоценного кавалера Ахайре? Ты только силу и власть признаешь!

Хлопает дверь, и он остается один.

Пошатываясь, Лэйтис идет по краю плаца, мимо кустов боярышника и лещины. Небо усыпано яркими звездами, холодный зимний воздух обжигает разгоряченные щеки. Из казармы доносится шум и смех, кто–то яростно терзает гитару и поет пропитым баритоном:

Я на тебе, как на войне,

А на войне, как на тебе.

Но я устал, окончен бой,

Беру портвейн, иду домой.

Окончен бой, зачах огонь,

И не осталось ничего,

А мы живем, а нам с тобою повезло,

Назло!

Отвернувшись к стене, командир Белой крепости леди Лэйтис Лизандер утирает рукавом горькие, злые слезы.

Домой ночевать она не приходит, устраивается на диванчике в кабинете, не снимая мундира.

Утром появляется Ньярра. Против обыкновения, невесел и с трудом подбирает слова, будто бы от смущения.

—Тут такое дело, капитан… В общем, Дэнна забрал свои вещи и перенес их в казарму. Его койка занята, так что он пока что ночует у меня. Он просил передать тебе это.

И протягивает — прошение об отставке.

—Как только ты подпишешь, он покинет гарнизон.

Лэйтис кривится, как от зубной боли, обхватывает руками голову, глядя на белый листок.

—И что он собирается делать? Он тебе сказал?

—Поживет пока у родителей, а там видно будет.

—И что, даже к Тинвейде в оруженосцы не перебежал? — ядовито спрашивает она.

Ньярра обходит стол и садится на столешницу рядом с нею. Столешница жалобно скрипит, но держит.

—Зря ты так с парнем, леди–капитан, — говорит мягко Ньярра. — Он с Тинвейдой–то из–за тебя связался. Ну, поначалу.

Она молчит, раскачиваясь в кресле. Говорит наконец:

—Вот ты мне скажи, дружище. Что мне делать? Он от меня гулял, и я же получаюсь виновата.

Ньярра разводит руками.

—Лэй, ну я–то почем знаю.

—Другая бы на моем месте хлыстом бы его отходила, и все дела.

—Ну, вряд ли так можно что–то исправить.

—Да не хочу я исправлять, — она ложится лбом на скрещенные руки. — Видеть его больше не могу. Тварь, дешевка. На любой член кидается.

—Слушай, ты что, хотела его всю жизнь на коротком поводке держать? Шаг влево, шаг вправо — стреляю без предупреждения? Это не любовь, когда заставляешь плясать под свою дудку.

—Я его разве заставляла? Он сам пришел! — огрызается она.

—Если человек сам пришел, это еще не повод вытирать об него ноги.

—А по–моему, повод, — бурчит Лэйтис.

—Вот ты сейчас, наверно, сидишь и ждешь, что он раскается и прибежит прощения просить?

—Ни черта подобного, — говорит она, хотя надежду такую питает.

—Может, хватит дергать его за поводок?

И с этими словами Ньярра уходит, оставляя Лэйтис в тяжелом раздумье.

«Если бы я хотела его вернуть, я бы знала, что делать, — думает она. — Рано или поздно приходит время, когда уже ничего не склеишь. Но где я допустила ошибку? Где все пошло не так?»

Ответа она не знает.

На следующий день к ней приходит капитан Тьерри Тинвейда — подчеркнуто официальный, одетый с иголочки.

—Леди–командир, хочу вам сообщить, что мое прошение о переводе в крепость Шахш удовлетворено. Соответствующие бумаги поступят в вашу канцелярию завтра утром.