Выбор Дэнны

—Снимай. И руки на стену, — шепчет он в ухо другу, тем особенным, хрипло–мурлычущим шепотком, который подцепил у своей госпожи.

Маттео вздрагивает всем телом, пытается улыбнуться:

—Когда успел командирских замашек набраться? — а руки его сами тянутся к пряжке.

—Заткнись, — тем же шепотом, от которого мурашки бегут по позвоночнику. — Заткнись и делай, что говорят.

Забытая трубка дымится на подоконнике. Маттео дышит со всхлипами, закусывает губу, прижимается щекой к стене, изгибается всем телом. Тело у него отзывчивое, нежное, с ним хорошо. И сейчас, ночью. И утром, когда они просыпаются рядом на узеньком диванчике.

Но счастливым он себя по–прежнему не чувствует.

Ощущение такое, будто из его жизни вырвали кусок. Он так привык быть с ней рядом, стелить ей постель, накрывать на стол… И напрасно он уговаривает себя, что это ненадолго, что она примет дела, разберется с обязанностями, выпроводит полковника Гаэрри в столицу и снова станет… хм, доступной. Потому что невозможно для человека из плоти и крови так надрываться на работе, до поздней ночи принимать доклады у патрулей, а потом до утра просиживать над донесениями и архивными книгами.

—Хотел бы я посмотреть, как ты принимаешь доклады, — бурчит Дэнна, стараясь придать игривости своему тону. — Симпатичные–то хоть есть?

Она шутливо шлепает его по заду и снова утыкается в архивный фолиант.

Ей–богу, запирайся она в кабинете с симпатичным офицериком, он бы обрадовался. Это значило бы, что у него тоже есть шанс. Но конкуренции с магическим экраном, показывающим ей то главнокомандующего Брано Борэссу, а то и самого короля, Дэнна ну никак не выдерживал.

Тоскливо и неуютно спать одному в холодной пустой спальне, на широкой кровати, где раньше без труда помещались втроем.

Однажды ноги сами приносят его к двери капитана Тинвейды. В окне гостиной горит свет — капитан дома. Судя по всему, сменился с дежурства пару часов назад и как раз ужинает. Помедлив секунду, не больше, Дэнна стучит. Капитан открывает ему, одетый в штаны и расстегнутую рубашку. В гостиной жарко натоплено. И пол, слава богу, теплый. Именно там они оказываются через пять секунд, жадно целуясь и тиская друг друга. Даже до нормального секса не дошло, влезли друг другу в штаны и кончили прямо так, в руку, присосавшись ртом ко рту, сцепившись языками.

Как же Дэнна по нему скучал!

Конечно, он вслух этого не говорит. И так все ясно. Капитан тоже скучал, потому что сразу же тащит Дэнну в спальню и укладывает на спинку, не тратя времени на предварительные ласки. И глаза у него такие голодные, что аж жуть берет. Приятная такая, возбуждающая жуть. По ходу дела, капитан все эти два месяца без секса обходился. Без постоянного, по крайней мере, потому что в Белой крепости как никто ему не давал, так и не дает. Уважать его уважают, но не любят. За высокомерие. И к тому же слушок пробежал, что он Лэйтис на экзамене чуть не натянул, благодаря шурину в генштабе. Хоть он вел себя прилично, результаты опротестовать не пытался, поздравил удачливую соперницу вполне искренне, однако у кавалеристов, как говорится, осадочек неприятный остался.

Но прямо сейчас Дэнне все равно, кто кого натянул на экзамене, и чей он мальчик, и что происходит со всем остальным миром. Только руки капитана имеют значение, губы его и волосы, щекочущие шею, и его крепкие ягодицы под ладонями Дэнны, и член его, налитой, твердый, вторгающийся в тесную плоть. А потом капитан делает ему минет, не слишком умело, но с большим энтузиазмом, и Дэнна вопит, как резаный, кончая, и отворачивает лицо, чтобы капитан не увидел написанного на нем абсолютно неприличного сумасшедшего счастья. И они еще долго лежат, не расцепляя объятий, и руки капитана никак не могут остановиться — поглаживают Дэнну, странствуют по его телу, как большие нежные мурашки, и Дэнне так хорошо и уютно, как давно уже не было. Мысль: «Ой, что ж я сделал–то?» — появляется много позже, когда он в предрассветных сумерках бредет к дому Лэйтис, на негнущихся ногах, судорожно соображая, что ей сказать по поводу ночного отсутствия… Напрасный труд. Ее нет.

И он начинает бегать к капитану Тинвейде, иногда с беспримерной наглостью оставаясь у него до утра. Он не слишком скрывается и лгать, буде Лэйтис станет задавать вопросы, не намерен. Но вопросов она не задает, всецело занятая делами крепости, даже когда не застает его дома. «Ей все равно, — с ожесточением думает Дэнна. — Ей все равно, даже если я стану трахаться с мальчишкой Кунедды прямо на ее кровати!» Но гроза разражается, когда меньше всего ее ждешь.

Поздним вечером в доме капитана Тинвейды раздается стук в дверь. Капитан влезает в штаны и идет открывать, притворив дверь спальни. Почему–то сердце Дэнны сжимается в предчувствии беды. И не только сердце. Верно ведь говорят: как задницей чуял! Дверь спальни распахивается пинком, на пороге двое солдат.

—Одевайся, парень, пойдешь с нами. Приказ командира крепости.