ВЫБОР БОГОВ

– Я говорил вам, – сказал робот, – что у нас нет секретов. И мы все придерживаемся единого мнения, или почти единого. Если понадобится, я смогу позвать других. Полагаю, не нужно вам говорить, что я знаю вас всех, за исключением джентльмена, который прибыл со звезд. Ваша слава вас опережает. Вождя мы знаем и восхищаемся им, хотя нам известно о той враждебности, которую он и его народ к нам питают. Мы понимаем истоки этого отношения, хотя искренне о нем сожалеем, и мы придавали большое значение, сэр, – обратился он к Красному Облаку, – тому, чтобы никоим образом себя вам не навязывать.

– Говоришь ты уж больно красно, – ответил старый вождь, – но я признаю, что вы не стояли у нас на дороге.

– Мистера Джейсона, – продолжал робот, – мы считали большим, добрым другом, и мы чрезвычайно гордились Езекией и той работой, которую он проделал.

– Если таковы были ваши чувства, – спросил Джейсон, – почему же вы ни разу нас не навестили?

– Мы полагали, что нам не приличествует так поступать. Возможно, вы понимаете, что мы пережили, когда вдруг не стало людей, которым мы служили, когда самая цель нашего существования была в мгновение ока у нас отобрана.

– Но другие же к нам приходят, – сказал Джейсон. – У нас целое море роботов, за что мы весьма благодарны. Они о нас великолепно заботятся.

– Это верно, – ответил Стэнли, – но вы их имели столько, сколько вам было нужно. Возможно, гораздо больше, чем нужно. Мы не желали вас беспокоить.

– Тогда, – проговорил Джон, – вы, видимо, были бы рады узнать, что Люди могут вернуться.

– Люди! – хрипло воскликнул робот, с которого разом слетела его спокойная самоуверенность. – Люди могут вернуться?

– Они всего лишь жили на других планетах, – ответил Джон. – Они установили местонахождение Земли и послали разведывательный корабль. Очень скоро он может быть здесь.

Стэнли пытался взять себя в руки. Они явственно видели, как он пытается. Когда он наконец заговорил, он снова стал самим собой.

– Вы в этом уверены? – спросил он.

– Совершенно уверен, – сказал Джон.

– Вы спрашиваете, были бы мы рады. Не думаю.

– Но ты говорил…

– Это было вначале. Пять тысяч лет назад. За такой промежуток времени кое-что должно измениться. Вы называете нас машинами, и я полагаю, что это так и есть. Но за пять тысяч лет даже машина может измениться. Не в своей структуре, конечно. Но вы дали нам ум, а ум может претерпевать изменения.

Могут смещаться точки зрения, появляться новые ценности. Когда-то мы работали для людей; это было наше предназначение и наша жизнь. Имея возможность выбирать, мы не стали бы менять это положение. Мы получали удовлетворение от своего рабства; мы были созданы, чтобы получать удовлетворение, живя в рабстве. Верность была той любовью, которую мы отдавали человечеству, и мы не ставим этого себе в заслугу, ибо верность была в нас заложена изначально.

– Однако теперь, – сказал Езекия, – вы работаете для себя.

– Ты, Езекия, можешь это понять. Ты со своими товарищами работаешь для себя.

– Нет, – возразил Езекия. – Мы по-прежнему работаем для Человека.

Робот Стэнли не обратил внимания на его слова.