Выбир-р-рай, Тамара

Я молчу. Чисто из нежелания поддерживать бессмысленную беседу. Не надо было Альфе тешить себя надеждами. На озеро он меня везти хотел. Знаю я это место — красота, тишина и романтика. Зверь думал, что приму на грудь дорогого импортного коньяка, и у меня ноги сами собой перед ним разъедутся. Ха-ха три раза!

А вообще — не смешно. Поговорить надо, иначе эпопея с оборотнями может закончиться чёрт знает чем. Сегодня я собираюсь быть непрошибаемо-убедительной. Оборотни должны уяснить раз и навсегда — я не игрушка.

В город мы приезжаем ближе к ночи. Во дворе у нас как всегда — полфонаря. Зато дома все окна светом сияют. Горыныч явно не спит. Хорошо.

— Хватит пялиться, — поднимаясь по лестнице, я одёргиваю платье.

Лихой идёт за мной, и я почти физически чувствую, как он вцепился взглядом в мою попу.

— Завела, не дала — терпи, — издевается Альфа.

Грохнуть бы ему по голове бутылкой коньяка, которую я несу, да потом нечем будет непростой диалог разбавить. Только это и сдерживает меня от насилия.

Я открываю дверь квартиры и упираюсь взглядом в злющего Горыныча. Он сидит в кухне за столом, мешает ложечкой чай в гранёном стакане. Думаю, всё, что могло раствориться в напитке, давно в нём растворилось…

— Привет, — моя попытка улыбнуться обрывается тихим рыком Беты.

— Нагулялись? — спрашивает он, едва шевеля губами.

— Я бы продолжил, но Тома домой захотела, — уставшим голосом объясняет Лихой. — Есть пожрать, а? — без задней мысли спрашивает у Горыныча.

— Бабу себе найди и с неё ужин требуй, — Бета отпихивает от себя стакан — он, прокатившись по столешнице, бьётся о стену и опрокидывается.

На пол бежит струйка чая, Альфа внимательно наблюдает за процессом.

— Я не понял, а ты чо такой борзый? — переводит взгляд на Горыныча.

— Ни хера! — тот орёт и вскакивает с табуретки. — С работы, говоришь, мурку подвезти решил?! Ты время видел?!

— Слышь, мамочка, — зло скалится Лихой, — у тебя спросить забыл!

Расстояние между оборотнями стремительно сокращается, а накал ситуации неумолимо растёт.

— Ты мурке рассказал, чего от неё хочешь? — глаза у Игоря зло блестят, он на пределе. — А-а-а ни хера-а! — весёлая злость мешается с адреналином. — Не сказал ты ей!

— Лучше спроси у Томы, чего она хочет, — у Лихого на лице ни тени эмоций.

— Я лучше тебе втащу без базара!

Не знаю, откуда у меня берётся столько тупости разом, но я вклиниваюсь между двумя озверевшими оборотнями.

— Тихо вы! — работаю распоркой, пытаясь, отодвинуть волков друг от друга. — Соседей разбудите, — толкаю Горыныча. — Оно вам надо? — повторяю манёвр с Лихим.

Со стороны это, наверняка, смотрится если не жалко, то точно забавно. Я — мелкая букашка, пытаюсь сдвинуть с мест две скалы. Но я шла домой с твёрдым решением поговорить с оборотнями, а разговором тут не пахнет. Мордобой форменный намечается. Этого нельзя допустить.

— Моя мурка! — заявляет Игорь.

— Губу закатай, фраерок! — моментально парирует Лёша.

Плевать волкам на все мои старания. Они меня не слышат, продолжают глупый спор.

— Мурка, выбирай, — сипит Бета, глядя Альфе в глаза.

— Чего?! — у меня брови оказываются на лбу. — Совсем ку-ку, прости хоспади?!

— Здравая идея, — Лихой одобряет безумие. — Выбирай, Тамара.

Самцы, куда деваться! Даже не знаю, кого выбрать: психованного Бету-собственника или самоуверенного Альфу, который думает головкой полового члена. Дайте два, блин!

Я слишком долго молчу — у разгорячённых волков столько терпения нет.

Горыныч хватает меня за руку, рывком примагничивает к себе и… острые зубы зверя входят под кожу на моём плече. Трепыхаюсь беспомощной птичкой в лапах хищника, кричу, чтобы отпустил, но он только рычит и крепче сжимает челюсти.

— Ля-я, ты крыса! — озверевшим голосом воет Лихой в адрес Горыныча.

Новая порция резкой боли врезается в мой загривок — укус Альфы.

Мои вопли, наверное, слышит весь дом. Зажатая между двумя огромными оборотнями, я рвусь, сама не знаю куда, но меня надёжно удерживают четыре лапы.

— Пустите! — из глаз катятся слёзы. — Мне больно! Больно! — всхлипываю.

И тут меня отпускают. Не медля, я дёргаю дверь ванной, заскакиваю туда и щёлкаю шпингалетом.

Жар и дрожь такие, словно у меня жестокая лихорадка с температурой под сорок. Перед глазами картинки случившегося секунды назад. Могу поклясться, что видела, как меняются оборотни. Получилось что-то среднее между человеческими лицами и звериными мордами. Это было по-настоящему жутко.

За дверью голоса Горыныча и Лихого — хищники требуют, чтобы я немедленно открыла дверь. Нет, я не открою! Я жить хочу.

Смотрю на собственные дрожащие пальцы и не могу понять, почему они стали красными, липкими… Кровь? Она везде — на платье, руках, плече, шее, на стенах, полу и двери. Тут всё перепачкано кровью. Боже, они меня едва не загрызли!

Стягиваю полотенце со змеевика, включаю холодную воду и на ощупь пытаюсь найти раны. Голова гудит, перед глазами мутное марево. Мокрая ледяная тряпка не помогает остановить кровотечение. Кажется, мне уже ничего не поможет.

* * *

— Да ломай ты её уже! — кричу на Игоря.

Он держится за дверную ручку и лепечет что-то Тамаре.