Выбери себе смерть

– Искать остальных членов группы «Рай». Кроме Фогельсона, кто-то еще вернулся на службу в ФСК. Нужно найти одного из троих.

– Понятно. В общем, ничего конкретного по делу Бахтамова нет. Так прикажешь тебя понимать?

– Верно, – согласился Колчин, – но этот разговор мне очень помог понять психологию Бахтамова, да и всех остальных тоже.

– Пока ты занимаешься психологией, от меня требуют конкретных результатов, – проворчал Нефедов. – Напишешь подробный отчет о беседе. Ночевать здесь не нужно. Вот ключи от моего кабинета. Там есть комната отдыха, диван, уборная – в общем, все что нужно.

– Спасибо, товарищ генерал.

– Дверь закрой изнутри и никому не открывай. В приемной будет дежурить наш сотрудник, но ты все равно не открывай.

Нефедов встал, бросил карандаш.

– Столько неприятностей из-за твоего убитого полковника! Кстати, Коробова в больнице охраняют – я распорядился. У него все в порядке, будет жить. А Генриха Густавовича мы попросим выехать в Минск. Пусть еще раз посмотрит труп Иванченко. Может, действительно что-нибудь найдем. С белорусскими товарищами я уже договорился.

– Вы знали что-нибудь о деятельности группы «Рай»? – не удержался Колчин.

– Знал, – очень спокойно ответил генерал. – Понимаешь, Федор Алексеевич, шла война, а на войне как на войне. Сейчас они без дела, вот и маются, ваньку валяют.

– Мне многое нужно переосмыслить, – прошептал Колчин.

– Не стоит, – посоветовал Нефедов, – лучше занимайся своим делом. Знаешь, когда я пришел сюда впервые и узнал всю правду о тридцать седьмом годе, я заболел. На целых две недели, не мог даже думать о своей работе. Столько людей невиновных загубили, столько напрасных жертв! А потом ко мне пришел мой бывший начальник. Ты его не знал, он умер пятнадцать лет назад. И он мне очень доходчиво объяснил, что, если порядочные люди будут стесняться нашей работы, сюда будут попадать мерзавцы типа Ежова и Берии. И я пошел на службу. С тех пор и работаю. Всего хорошего.

Его шаги долго раздавались в коридоре. Нефедов шел неторопливо, будто обдумывая только что сказанное. Или вспоминая свою жизнь.

ГЛАВА 15

Ничего особенного объяснять не пришлось. Мальчик уже спал, и Татьяна Николаевна, закрыв дверь его комнаты, пригласила Дронго на кухню.

– Вы, наверное, проголодались, – тихо сказала она.

– Немного. – Только сейчас он вспомнил, что ничего не ел с утра, после скромного завтрака на Киевском вокзале.

Пока женщина была в комнате, он осмотрелся. Телефон стоял в коридоре, и он на всякий случай сел так, чтобы видеть телефонный аппарат. На кухне царил идеальный порядок, в посудомойке лежало несколько свежевымытых тарелок. Он усмехнулся. Видимо, Татьяна Николаевна приучила сына самого мыть посуду.

Она пришла минут через пятнадцать, уже переодевшись в другое, более светлое и легкое, платье. Поставила на огонь кастрюлю с борщом, нарезала хлеба, соленых огурцов.

– Вы что-нибудь будете пить? – спросила она. – Кажется, у меня есть где-то водка.

– Нет, – засмеялся он.

– Чему вы смеетесь? – удивилась она.

– Я вообще не пью спиртного, а мне везде предлагают налить. Прямо какой-то синдром.

– А вы действительно не пьете?

– Почти нет.

Она сняла кастрюлю с огня и разлила борщ в глубокие тарелки.

– К сожалению, у меня нет второго, я не ждала гостей, – улыбнулась Татьяна Николаевна.

– Вы извините, что я доставляю вам беспокойство, – немного смущенно произнес Дронго.

Ели они в молчании, словно боясь спугнуть установившуюся тишину. Окно кухни выходило во двор, и сюда почти не долетали крики с улицы, шум проезжавших машин. Закончив ужинать, Татьяна Николаевна поднялась, так же молча собрала тарелки, не спрашивая, налила ему чаю.

– Надеюсь, чай вы пьете? – спросила она.

– Обязательно. Только без сахара.

Спустя некоторое время, когда стаканы были уже пусты, он спросил:

– Скажите, вы знали Ларису Коновалову?

– Немного, – ответила женщина. – Она была красивая девушка.

– Вы не обращали внимания, у нее были друзья?

– Я видела только одного грузина, он несколько раз ждал ее у выхода. Высокий такой, красивый.

– А с чего вы взяли, что он грузин?

– Она обратилась однажды к нему при мне, назвав его то ли Вано, то ли Рева, не помню точно.

Она вдруг резко встала, собрала стаканы, с шумом бросила их в мойку.

– Вас что-нибудь смущает? – поинтересовался Дронго.

– Вы решили теперь продолжить свои допросы, – разозлилась она. – Для этого вы приехали ко мне домой.

– Сядьте, – почти приказал Дронго, – и выслушайте меня.

Она повиновалась, не пытаясь спорить.