Выбери меня

Господи, она действительно могла от него забеременеть. Еще как могла.

Джек встал на колени перед унитазом. Его вырвало. Он слил воду, но еще какое-то время подождал, пока не пройдет тошнота.

Этот кошмар никогда не кончится. Он в нем застрял навсегда. Джек готов был умереть от сердечного приступа прямо в туалете, лишь бы не видеть лицо Мэгги, когда она узнает всю правду.

«Надо найти выход, – подумал он. – Должен быть какой-то выход».

35. Тэрин

Медея смотрит на нее с обложки – глаза сверкают от гнева, волосы подобны языкам пламени. Лицо женщины, которую предал любимый мужчина, женщины, которая готова взыскать плату за предательство. В отличие от жалкой царицы Дидоны, Медея не взойдет на погребальный костер и не бросится грудью на меч. Ясон покидает ее ради другой женщины, но это не делает ее слабее. Она злится, она упивается своим гневом, и гнев становится ее оружием.

Тэрин намеренно положила книгу на стол в кухне, чтобы обложка с лицом разгневанной Медеи напоминала ей о том, что нельзя быть слабой и надо бороться за то, что принадлежит тебе по праву.

Сегодня вечером она должна быть сильной, но решимость понемногу начинает ей изменять. Даже пол в кухне как будто покачнулся.

Тэрин облокотилась на столешницу. Она выпила бокал «Зинфанделя», и теперь ее слегка подташнивало. Ну конечно, вино на голодный желудок, вот почему вдруг закружилась голова. Не надо было пить. Но сегодня особенный вечер, а вино всегда расслабляет.

Тэрин открыла холодильник и достала упаковку макарон с сыром. Поставила в микроволновку. Пока грелись макароны, думала о том, что ему скажет, когда он приедет.

Можно напомнить, почему они принадлежат друг другу. Сказать, что он будет всегда жалеть о том, что отказался от нее. Теперь она вынашивает его ребенка.

Тэрин погладила живот. Да, она пока не ощущала плод внутри себя, но, закрыв глаза, легко могла представить, как он протягивает к ее ладони свою крохотную ручку. Протягивает ручку к своей маме.

Тэрин вспомнила Мэгги Дориан. Тридцать восемь лет, и тоже беременна. Женщина в таком возрасте может и не выносить ребенка. Как было бы хорошо для них всех, если бы она его не выносила. Ребенок может родиться мертвым. Мэгги может умереть при родах. Такое ведь случается с другими женщинами? Почему не может случиться с Мэгги? Тэрин не испытывала к ней ненависти, но эта женщина была преградой на ее пути к счастью. Единственной преградой между ней и Джеком.

Сегодня он должен сделать выбор. И она сделает все для того, чтобы он выбрал ее.

Звякнул таймер микроволновки, но Тэрин все еще подташнивало, и она даже думать не могла о горячей еде. Оставив упаковку с макаронами в микроволновке, прошла в гостиную. Потом вернулась обратно в кухню. Ожидание становилось невыносимым.

Она как будто всю жизнь чего-то ждала. Ждала любви. Успеха. Ждала кого-то, хоть кого-нибудь, кто оценит ее.

Вместо того чтобы дергаться и мерить шагами квартиру, ей следовало бы вернуться к работе над эссе. «В аду нет ярости: насилие и презираемая женщина». Работу надо сдать через неделю.

Тэрин остановилась у письменного стола и посмотрела на распечатанное эссе со сделанными от руки пометками на полях.

О да, она сможет написать целую книгу о презираемых женщинах. О жестоких мужчинах, которые даже не задумываются, насколько они жестоки. И о женщинах, которые их любят и которых они предают. О женщинах, которые отказываются быть слабыми и наносят ответный удар.

О таких, как она.

В комнате вдруг стало душно. Тэрин прошла через гостиную и открыла дверь на балкон. Вышла. В лицо ударил ветер с каплями дождя. Посмотрела вниз. В такой час и в такую погоду на улице было пусто – ни машин, ни тем более прохожих. Дождь вперемешку со снегом лил стеной, но она все равно подошла к перилам. Стояла и ждала. В последнее время Тэрин всегда было дурно в натопленных помещениях, и теперь, стоя на холоде, она наконец смогла дышать легко и свободно.

Тэрин посмотрела вниз на тротуар. Ей вдруг стало любопытно, как это будет, если она перелезет через перила и прыгнет вниз? Полетит сквозь темноту, ветер будет бить ей в лицо и развевать ее волосы. Несколько секунд страха, а потом – конец всему. Но если она так умрет, она уподобится Дидоне, которая смирилась и согласилась стать жертвой.

Нет, если суждено умереть, ее смерть не будет поражением, она станет ее оружием, станет тисками, которые пусть медленно, но неумолимо раздавят Джека Дориана. Она умрет победительницей и, умирая, будет знать, что ее смерть навсегда разрушит его жизнь.

О да. Только так.

После

36. Джек