Выбери меня

— Это потому что у тебя нет. Пойдем, покажу. Тото такой милашка!

— Зато ты не милашка!

— Не завидуй. Лучше учись шить лошадок.

— Я тебе кляп сошью!

Глава 15

Роскошная карета по пыльной дороге везла мягко. Удобные сидения с подлокотниками облегчали путь, но я все время ожидала, что вот-вот Олистер сядет ближе, зашепчет на ушко комплементы… А потом…

Отказать Его Высочеству, признаться, что не выйду замуж, не хочу быть и фавориткой, со всем вытекающим из статуса? Звучит красиво, но, вдруг, у него обостренное чувство гордости? Всплыли жуткие образы: подземелье с крысами, истязание голодом… Ой, мама!

— Кризель, я вас не съем!

— Понадкусываете? — решив, что лишь юмор может меня спасти, пыталась деликатно острить.

— А хочешь?

— Я же почти монашка.

— А, уже почти! — поддел он и сменил тему. — Я покажу тебе резиденцию.

— Чтобы от красоты потеряла покой? Меньше знаешь — спокойнее живешь.

— Мудро, — согласился Олистер. — Но когда-нибудь придется познавать мир.

— Вчера узнала, как меняется отношение людей, если они думают, что у тебя есть некая власть.

— И как? Понравилось?

— Так и распирает выкинуть пакость и посмотреть, как они с лицемерной улыбкой будут восхищаться.

— Кризель, странные у вас мысли.

— Меркантильные люди не замечают простаков в старомодных платьях. Но как только узнают, что через тебя могут что-то получить… — произнесла задумчиво.

— Мне ли этого не знать?

— Не сердитесь, Ваше Высочество, но мне вас немного жаль.

— Кризель, сколько же вам лет?

Чуть не ляпнула, что двадцать три.

— Восемнадцать. Но в душе чувствую себя на двадцать три.

— Хорошо, что не на тридцать два, — улыбнулся принц. И вдруг, резко, не сводя глаз, спросил: — Вам нравится Брефет?

Я оторопела, однако ответ продумала уже давно.

— Он обаятельный повеса, но я не легкомысленная глупышка, доверяющая сладким речам.

— А подаркам?

«И про подарки виконта знает…» — шелохнулось тревожное предчувствие.

— Поступок Брефета кажется красивым, но мы же знаем, что за подарки он не последние крохи отдавал. Знаю одну трогательную историю…

— Весь во внимании, — Олистер развалился удобнее и, скептично ухмыляясь, приготовился выслушать очередную слезливую историю из дамских романов.

— В одном городе жила пара. Не богато, однако они любили друг друга и были счастливы…

— Ну, конечно, — съязвил он, прищуриваясь.

— У них, возможно, как у многих других бывали недомолвки, но все же они любили друг друга! — посмотрела исподлобья, намекая, что не надо перебивать. Принц помахал рукой, мол, так уж и быть, рассказывай, и я продолжила. — Приближался праздник, и каждый из них втайне задумался, как бы порадовать свою половинку…

— Но денег не было, поэтому они поцеловались, перехотели есть и жить в тепле, ведь горячие, влюбленные сердца грели их жарче солнца! — не выдержал и пафосно закончил Его Высочество.

— Нет! — возмутилась.

— Если это монастырская басенка, я буду смеяться в голос.

— Если будете перебивать — оставшуюся дорогу буду нудеть молитвы!

— Это бесчеловечный шантаж! — шутливо заметил Олистер.

— И… — когда через предложение сбивают с мысли, сложно сосредоточиться. Вот я и «поскакала по кочкам», — у мужа были часы, оставшиеся от отца. Красивые, золотые, которые он надеялся со временем передать сыну.

— Значит, они не бедные, если имели золотые часы. Да и как могли достаться от отца, если это новинка?

— Купил старикан новинку и сразу помер!

— Кризель, вы великолепная рассказчица, — засмеялся он.

— А вот вы, Ваше Высочество, не очень хороший слушатель! Так и норовите сбить с толку!

— Уверен, эту романтическую историю вы перечитывали каждый вечер и представляли…

— Нет! — перебила. — За неимением достоинств, как у супруги героя, мне было бы нечем пожертвовать. А еще я никого настолько не любила, чтобы пожертвовать нечто большим!

— Для монашки вы говорите кощунственные вещи!

— Значит, я какая-то неправильная монашка.

— Ну-ка, ну-ка, с этого момента поподробнее! — подначивал принц.

— Не раньше, чем завершу историю!

— Хорошо! — он изобразил, как засунул в рот нечто, типа кляпа, закрыл рот и надул щеки. Я же — развращенное дитя двадцать века, живо представила, что у него может быть за щекой, да как начала хохотать!

Олистер ошарашено наблюдал, как я пытаюсь остановиться, закрываю рукой рот, но бестолку. И вновь заметил:

— Нет. Вы, Кризель, точно неправильная монашка!

Кое-как, через пень-колоду все-таки рассказала, как муж продал часы, чтобы купить жене красивейшие гребни, которыми бы она смогла украсить роскошные волосы. А она отрезала волосы и продала их, чтобы купить любимому золотую цепочку для часов. На что Олистер согласился, что история не такая уж и глупая, и что иногда дар определяется не по стоимости, а по душевному порыву. А потом хитро прищурился:

— А зачем вы рассказали эту историю? Тоже хотите от меня душевного порыва?

— Всевидящий с вами, Ваше Высочество! Всего лишь хотела показать, что не придаю дарам виконта особого значения.

— Если женщина пренебрегает украшениями и нарядами — она коварная женщина! — подытожил Олистер.