Вы всё жжёте! Часть 3

— К сожалению, мэтру Фаро придётся подождать: наш эксперимент не может быть прерван и поручить его инору Буле я тоже не могу, здесь нужно три мага. Скажи, что мы подойдём, как только закончим. Пока подай гостю угощения.

— Что именно, мэтр?

— На твоё усмотрение.

— Будет сделано, мэтр.

Дедушка отключил переговорный артефакт, но это не остановило метаний призрака. Разве что к однообразным стенаниям добавилось деловитое:

— Робер, что делать? Нам нужно срочно что-то придумать, иначе Фаро догадается, что мы там были.

— А то он не догадывается? — нахмурился дедушка.

— Одно дело — догадываться, а другое — получить тому подтверждение. — Призрак опять влетел ко мне в камин и сурово сказал: — Николь, немедленно выходи и превращайся, иначе у нас всех будут неприятности.

— А не лучше ли сказать Фаро? — неожиданно спросил Шарль.

— Сдурел? — Призрак дёрнулся и пропал из пламени. Я тоже высунулась.

— Если артефакт разрушается, блок слетает, так ведь? — уточнил Шарль. — Значит, мы можем высказать претензию, что в результате ненадлежащего хранения запирающего артефакта Николь пострадала. И получить помощь от квалифицированного мага.

— Не всё так просто, мажонок, — снисходительно пояснил Франциск. — Блок бы слетел, но Николь не обрела бы сущность. Она должна была держать артефакт. То есть Фаро заметит, что блок слетел, но про саламандру будет сомневаться, пока не увидит. Поэтому, огонёк, давай по-быстрому превращайся и пойдём к Фаро возмущаться, что ты потеряла сознание. Я вижу, что ты полностью пришла в себя.

— Да, Николь, — сказал дедушка, — превращение зависит только от твоего желания. Тебе нужно просто сильно захотеть — и ты опять станешь девушкой.

Стану девушкой? А как же моя сгоревшая одежда? Мне бы не хотелось стать голой девушкой перед столькими свидетелями. Не то чтобы мне было чего стесняться, но сам по себе факт неприличный. Я припомнила, что вроде как саламандры могли разговаривать, и даже выдавила из себя нечто отдалённо напоминавшее слово «одежда».

— О чём ты, огонёк? — участливо спросил Франциск. — Что тебе не нравится? Не хочешь встречаться с Фаро? Но тут уж ничего не поделаешь — придётся.

Второй раз я повторила слово «одежда» куда внятней. Во всяком случае, Шарль меня понял.

— Николь хочет сказать, что у неё нет одежды.

— Точно! — Франциск попытался стукнуть себя по лбу, но рука ушла внутрь. Наверное, в поисках несуществующего мозга. — Ей же нужно что-то надеть.

Тут я вспомнила архивариуса, потерявшего волосы в результате нашей диверсии, и пришла в ужас: этак мне не только понадобится что-то надеть, но и что-то, чтобы прикрыть лысину. И как я вообще выгляжу после пожара? Может, у меня всё тело в ожогах? Стало страшно превращаться назад. В этом виде я хотя бы целая и красивая, а в том — одна Богиня знает.

— А впрочем, — продолжил Франциск, — можно обойтись и иллюзиями.

Я потеряла дар речи от возмущения. Мало того что я буду лысой, так ещё и голой — потому что такой сильный маг, как Фаро, наверняка поймёт, что перед ним иллюзия.

— Нельзя, — отрезал дедушка.

Он коротко что-то скастовал, и на пол лаборатории упало всё содержимое моего шкафа. Или почти всё — понять было сложно, но куча оказалась приличной.

— Николь, мы отворачиваемся, оборачивайся, — скомандовал он. — Только не забудь перед этим выйти из камина, а то обгоришь. Обладание саламандрой не даёт устойчивости к огню человеку.

Если бы не Фаро в гостиной, успешно уничтожающий наше печенье, я бы и не подумала выйти: в камине было тепло и уютно, а ещё — восхитительно красиво. Всегда любила наблюдать за огнём, но чтобы вот так, изнутри, раньше не доводилось.

— Николь, поторопись, — сказал дедушка.

Он уже отвернулся и следил, чтобы больше никто не подглядывал, причём основное внимание уделял Франциску, а не Шарлю. И это правильно: на слово Шарля положиться можно, а Франциск, как истинный король, помнил только о том, что ему выгодно.

Вылезала я с опаской. И покидать огонь не хотелось, и боялась, что не получится. Но дедушка оказался прав: стоило мне только захотеть стать опять девушкой — и я тут же увеличилась в размерах и встала на ноги. Правда, теплее от этого не стало. Я торопливо натягивала одежду, стуча зубами от холода, а Франциск тараторил, отвлекая внимание на себя:

— Огонёк, как же ты нас напугала. Хорошо, что я помнил, что нужно делать с новорождёнными саламандрами, иначе эти два балбеса тебя бы угробили.

— Ой ли! — недовольно бросил дедушка.

— Да вы оба с ожогами были.

— Вы тоже были бы с ожогами, Ваше Величество, если бы имели материальное тело.

— Мне тоже кажется, что я идеален, — скромно сказал Франциск. — Неуязвим почти для любой магии. Проникаю куда хочу. И никакого ослабления мозга, потому что мозгов нет.

— Последнее особенно заметно, — проворчал дедушка.