Введение в логику и научный метод

3. Абстракции и ограничения. Различные заблуждения становятся результатом неадекватного использования метафорического характера многих суждений и символической природы языка. Слова являются метками или символами, и было бы большой ошибкой отождествлять символ с тем, что он обозначает. И действительно: любое размышление осуществляется посредством выделения в вещах определенных отличимых черт, обозначения выделенных черт с помощью соответствующих меток и, наконец, рассуждения об этих абстрактных свойствах через использование выбранных символов. Исследуя какую-либо конкретную ситуацию, мы не обращаем внимания на все бесчисленные сложные отношения, которые ей присущи, равно как и на все ее качества. Скорее наоборот: мы игнорируем почти все качества и отношения, которыми обладает соответствующая вещь, и отмечаем только те свойства, которые позволяют нам рассматривать эту вещь как пример повторяющихся моделей или типов определенных ситуаций. Таким образом, наше знание вещей подразумевает абстракцию от бесконечно сложных и, быть может, уникальных свойств, которыми обладают ситуации. Мы считаем, что два объекта являются столами, поскольку каждый из них обладает определенными свойствами, которые могут быть найдены и в других примерах; из сказанного не следует того, что если вещь является столом, то она не может быть также и чем-то другим, или что она не может обладать иными свойствами, которые отличают ее от других объектов, являющихся столами. С помощью этого процесса абстракции мы развиваем понятия ограничения или идеальных моделей структуры и поведения. И, таким образом, мы приходим к понятиям совершенно прямой линии, свободной от трения поверхности, чисто экономического мотива, твердого тела и т. д., каждое из которых представляет некоторую фазу той или иной ситуации, но при этом не может отождествляться с целостной и конкретной природой чего-либо.

Широко распространенной является ошибка, заключающаяся в утверждении о том, что наука ошибочна и фиктивна, поскольку объекты дискурсивного рассуждения являются избранными стадиями вещей, а не вещами в их конкретной недифференцированной тотальности.

Нам следует осознавать, что такие объекты мысли, как числа, законы, совершенно прямые линии и т. д., являются реальными составляющими природы (даже несмотря на то, что они существуют не как отдельные вещи, а как отношения или изменения таких отдельных вещей). Из того, что числа и пропорции суть абстракции, не следует вывода, согласно которому в утверждениях о том, что Земля имеет всего лишь один спутник, или о том, что уровень детской смертности в последнее время снизился, содержится нечто фиктивное. Противоположное предположение происходит из ложного понимания научной процедуры и ее результатов. Оно происходит из неучитывания того обстоятельства, что абстракции являются реальным частями, фазами или элементами вещей или их отношений, даже несмотря на то, что они не тождественны этим вещам во всех возможных отношениях.

Результаты процессов абстракции и классификации были названы «несущественными фикциями» (neglective fictions), поскольку считалось, что не существует человека как класса, а существуют только индивиды. Но нельзя отрицать и того, что такие утверждения, как «Джон – человек», обладают значением, только если предикат обозначает нечто присущее более чем одному индивиду. Даже искусственная классификация государственной власти, подобная классификации Аристотеля, не может считаться фиктивной только потому, что действительные государственные устройства ей не соответствуют. Существующие виды государственного устройства могут представлять смешанные формы или комбинации элементов монархии, аристократии, демократии и отклонений от них [112] . Тогда наша классификация способствует усмотрению таких смешанных форм в силу содержащихся в них элементов. Тот факт, что определенные элементы всегда встречаются вместе с определенными другими элементами и никогда не встречаются поодиночке, не является аргументом против их реального существования, точно так же как то обстоятельство, что никто не может быть братом или кредитором без существования других сущностей, не может служить аргументом против возможности обладания этими абстрактными свойствами. Наука должна с помощью абстрагирования вычленять одни элементы и отбрасывать другие, поскольку не все сосуществующие вещи релевантны по отношению друг к другу. Поэтому обсуждение чисто экономических мотивов не содержит никаких фикций. Это станет ясно, если мы последуем за Адамом Смитом и не будем забывать о том, что в реальной жизни эти мотивы ассоциируются и с другими мотивами.