Вурдалак

Утром, разбитый после бессонной ночи, Владимир, придя в отделение, сразу направился в кабинет заведующего. На этот раз Геннадий Львович встретил его любезно, однако и пожурил по-отечески:

– Заварили вы кашу, Владимир Иванович, а расхлебывать ее приходится нам. Доктор Топалов ничего не хочет слышать о вас – его сестру до сих пор ищут. Она как сквозь землю провалилась. Вы бы пошли к доктору Топалову, повинились бы, может, тогда и удастся все решить полюбовно. Зачем вам неприятности и суд?

– Конечно, я виноват и попрошу прощения у доктора Топалова, но не из страха перед увольнением и судебным разбирательством.

– «Придет гордость, придет и посрамление, но со смиренными – мудрость»[32], – сказано в библейской притче. – Геннадий Львович осуждающе покачал головой. – Для вас сказано, ибо гордыня вами владеет. Что поделаешь – молодость, а в молодые годы человек много глупостей совершает. Мне не хочется с вами расставаться.

– Вам решать, оставить меня или уволить.

– Вон доктор Нестеренко утром, как только пришел, так сразу ко мне – за вас просить. Не знал я, что вы у него незаменимый помощник. Прошу вас, найдите общий язык с доктором Топаловым, и забудем об этом инциденте. А пока вы отстранены от работы, с докладной в попечительский совет я повременю до обеда – даю вам время переговорить с доктором Топаловым.

– Благодарю вас.

Владимир, выйдя из кабинета заведующего, отправился искать доктора Топалова, который в это время обычно делал обход своих больных. В коридоре он встретил помощника следователя Лифшица, беседующего с Ловцовым.

– Владимир Иванович, вы очень кстати! – сказал Лифшиц. – Теперь просматривать истории болезни будет господин Ловцов, он давно здесь работает и многих выписавшихся больных знает лично. – Лифшиц говорил энергично, размахивая руками. – Если у вас есть какие-то новые соображения относительно изученных вами историй болезни, то прошу поделиться.

– Я все рассказал вам вчера, мне нечего добавить. – Владимир по-прежнему не хотел рассказывать о художнике Иване Половице.

– Тогда всего вам хорошего, – и Лифшиц вернулся к разговору с Ловцовым.

Доктор Топалов встретил Владимира враждебно:

– Что вам нужно?

– Я пришел попросить у вас прощения за допущенные мною промахи. Но у меня есть оправдание: если бы не было все тут окутано тайной, неизвестно для чего, ничего подобного не произошло бы.

– Мне не нужны ваши оправдания, и вам они не помогут! Вы вмешались в процесс лечения, больная сбежала!

– Я попросил у вас прощения, потому что считаю себя виноватым, но на ваше снисхождение не рассчитываю. Честь имею! – Владимир развернулся и вышел из кабинета.

– А есть ли у вас честь? – крикнул ему вдогонку Топалов.

Выйдя из психиатрического отделения, Владимир отправился в библиотеку. Катя держалась скованно и была смущена, видимо, до сих пор упрекала себя за то, что вчера пришла к нему на работу. Владимир рассказал ей о вчерашних событиях в психиатрическом отделении и о том, что его отстранили от работы, но умолчал о своих похождениях ночью. После этого он достал из кармана листок с фамилиями жертв.

– Фамилии Чижевская и Прокопенко вам знакомы?

Катя задумалась.

– Вроде никогда их не слышала.

– Они стали первыми жертвами убийцы. Вы не могли бы посмотреть в записях вашего брата, обращались ли они к доктору Фортунатову?

– Вы вчера об этом говорили, и я, предчувствуя, что сегодня вас увижу, захватила журнал, в который Феликс записывал результаты анализов.

Катя достала из-под стойки книгу, похожую на конторскую. Все ее страницы были разграфлены на колонки. В первой значились фамилия, имя и отчество пациента, далее – виды анализов, а ниже, напротив фамилии, записывались результаты исследований на наличие венерических заболеваний и беременности. Фамилий было более трех десятков. Графы с анализами крови и мочи тоже делились на колонки со странными аббревиатурами. Еще большее недоумение вызвали у Владимира значки в результатах анализов. В графе «Фамилии» они без труда нашли Чижевскую и Прокопенко, и Владимир обрадовался – значит, он был на верном пути! Теперь ему пришлось напрячь свою память, вспоминая лекции в университете. Увлекшись, он стал размышлять вслух:

– Эти микроскопические исследования показали, что трихомонады в моче не обнаружены. А это проверка на беременность… – Тут Владимир, спохватившись, посмотрел на покрасневшую девушку: – Простите меня!

– Феликс много рассказывал о своих лабораторных исследованиях, так что мне это не в новинку.

– Странно. – Владимир был разочарован. – Обе эти женщины не были ни беременны, ни заражены плохими болезнями. Отсюда вывод: к Фортунатову они не обращались по поводу лечения или аборта. Выходит, результаты анализов нам ничего не дают. Все же я перепишу на листок результаты их анализов.

– В этом нет необходимости – возьмите журнал, он мне не нужен.

– Спасибо, Катя. – Владимир пока не представлял себе, для чего ему может понадобиться журнал.

– Вы кино любите? – спросила Катя и снова покраснела.

– Очень. Я часто посещал синематографы в Киеве.