Вурдалак

Следуя за доктором в дом, Владимир внутренне собрался – чувство опасности вновь вернулось к нему. После разговора с Ильей Никодимовичем он уже готов был вычеркнуть его из списка подозреваемых, однако что-то не давало ему это сделать. Может, сказанное им ранее, что надо бояться «тихонь»? Ведь доктор Нестеренко был как раз таким «тихоней», о котором никто слова худого не скажет, и вот выяснилось, что он тайком посещает притон, зная, что спит там не с продажной девкой, а с чьей-то женой.

Пока Илья Никодимович занимался самоваром в кухне, Владимир осматривался. Гостиная была скромно обставлена, видимо, семья Нестеренко жила на его врачебное жалованье. Стеклянный шкаф с хрусталем, круглый стол посреди комнаты, шесть мягких стульев, комод, диван с подушками – вот и все. На стенах – несколько дешевых репродукций.

– Через четверть часа вода нагреется до нужного градуса, – сообщил, вернувшись, Илья Никодимович. Он принес банку с вареньем, из шкафа достал фарфоровые чашки с блюдцами и заварник. – Будем чаевничать!

– А вы не пробовали свой метод на Лещинском?

– В противоположность Ташко, Лещинский воспитывался в семье, где им постоянно восхищались и никогда не произносили слово «нельзя», а на его проказы не обращали внимания. Поэтому и вырос он эгоистом и подлецом, а вседозволенность и дурная наследственность сделали его психопатом. Если бы, к примеру, Иван Грозный родился не в царской семье, а в другой, где воспитывался бы в строгости, то и во взрослой жизни он вел бы себя по-другому. Хотя истерия все же проявилась бы. Если бы у него случился перенос на творчество, то он, несомненно, прославился бы на этой стезе. К сожалению, гениальность и истерия идут рядом, это доказано на примере множества исторических особ. Что же касается Лещинского, то он единственный из моих пациентов не поддается гипнозу. Такое бывает, особенно у людей с его диагнозом, а может, моего уровня владения гипнозом маловато.

– Я видел, как вы вводили пациентов в гипнотическое состояние, и восхищался вами, – не удержался Владимир.

– При желании, если не оставите занятие психиатрией, вы сможете освоить приемы гипнотического внушения.

– Через вас прошло множество психически больных, как вы думаете, кто из них может быть таинственным преступником, совершившим три убийства?

– Этого убийцу горожане прозвали упырем. – Нестеренко задумался. – Так сразу не скажу. Впрочем, не думаю, что это дело рук психически больного.

– Ну не восстал же из могилы Дунин-Борковский! – с усмешкой произнес Владимир.

– Это может быть его преемник, мечтающий о его лаврах. Он, конечно, не мертвец, хотя в городе ходят слухи, что пропавший мертвец Кузякин и есть этот упырь.

– Прошу прощения, Илья Никодимович, за нескромный вопрос. Скажите, почему вы оказались в тайном борделе? Если честно, я был поражен, когда узнал вас по часам.

– Я ожидал от вас этого вопроса и отвечу на него. Я посещал его всего несколько раз. А вам разве иногда не хочется попрать нормы морали и сделать что-то запретное? – Нестеренко хитро посмотрел на Владимира. – Можете не отвечать – ведь вы тоже оказались в том борделе.

– Выходит, и мне этого захотелось, – согласился Владимир, решив не рассказывать Нестеренко о своем недавнем намерении покончить жизнь самоубийством.

– Чай уже готов! – спохватился хозяин дома.

Посидев еще с полчаса, Владимир стал прощаться. Илья Никодимович пообещал походатайствовать перед заведующим психиатрическим отделением о восстановлении его на работе и переговорить с доктором Топаловым.

– Ах да, вы же соседи! – вспомнил Владимир. – Вы часто бываете в гостях у доктора Топалова?

– Ни разу не был. Он ведет уединенный образ жизни.

– Видимо, не хочет, чтобы беспокоили его больную мать, да у него еще и сестра психически больна.

– Его мама умерла два года назад, он похоронил ее без всякой помпы и знакомых не оповещал. Про сестру я кое-что не так давно узнал. Он держит ее взаперти, не выпускает из дома, но она периодически сбегает. У нее чрезвычайно редкое заболевание.

– Какое? Я с ней немного пообщался, и она показалась мне вполне нормальной, если не учитывать то, что она натворила. – Владимир пощупал ушибленную макушку.

– В ней одновременно уживаются две особы – она сама и дочь богатого сахарозаводчика.

– Разве такое бывает? – поразился Владимир. – Две особы?!

– Подсознание человека скрывает огромное количество тайн, больше, чем дикие джунгли Бразилии.

Покинув дом доктора, Владимир не нашел на месте извозчика, очевидно, тот сбежал, решив, что долгое отсутствие пассажира – сигнал об опасности. Владимиру пришлось идти пешком. Когда он дошел до Красного моста, уже начало светать. Проходя по мосту, он посмотрел в темные, мрачные воды Стрижня, и ему стало не по себе. Вдруг ему показалось, что на противоположном берегу что-то движется, но, сколько он ни вглядывался, ничего не увидел. Вскоре он остановил экипаж и поехал к дому, где снимал комнату.

19