Вундеркинды

Зажигалка нагрелась и с громким щелчком выскочила из гнезда прикуривателя. Я подпрыгнул на месте. Останки «Вундеркиндов» — жалкие шесть с половиной страниц — соскользнули у меня с коленей и веером рассыпались по полу. Я прикурил сигарету, глубоко затянулся, задержал дыхание и стал ждать, когда дым заполнит легкие, затем медленно выдохнул. Нескольких секунд, прошедших между вдохом и выдохом, вполне хватило, чтобы меня заполнило невыразимое отвращение к самому себе. Я сдавил пальцами тлеющий кончик сигареты, потушил ее и положил обратно в коробочку. Защелкнув крышку, я засунул коробочку в бардачок и, стараясь не делать резких движений, чтобы не потревожить притаившуюся у меня за спиной тубу, осторожно выбрался из машины. Я взгромоздился на моего старого осла, выехал на пыльную дорогу и отправился вслед за Терри Крабтри.

* * *

Совещание, на котором решалась судьба Джеймса Лира, было перенесено из академической тиши кабинета Вальтера Гаскелла, расположенного в старой части здания, в административный корпус, недавно пристроенный к Арнинг-Холлу. В пристройке, созданной по проекту известного архитектора, сына одного из бывших учеников колледжа, находился кабинет ректора — залитый холодным белым светом террариум со стеклянными стенами, черным ковром и модернистской мебелью из гнутых стальных трубок. Я догнал Крабтри на полпути между Арнинг-Холлом и административным зданием, и мы вместе направились в террариум, чтобы предстать перед семейством Гаскеллов. Выйдя из лифта, мы увидели за стеклянной дверью приемной Джеймса Лира. Он сидел на низкой кожаной кушетке, длинные ноги Джеймса были вытянуты вперед, руки безвольно лежали на коленях. Он со скучающим видом разглядывал свои ботинки. Джеймс заметил нас, бросил взгляд на атласный жакет, висящий на локте у Крабтри, выпрямился и неуверенно взмахнул рукой, словно не знал, что означает наше появление: спасение или окончательную гибель. Честно говоря, я и сам не знал ответа на этот вопрос. Одной затяжки оказалось достаточно, чтобы мир вокруг меня наполнился мерцающим туманом неопределенности. Я пожалел о сделанной затяжке. Рано или поздно я всегда жалел о выкуренных сигаретах и об утраченной связи с реальностью.

— Надо же, кого мы видим! — Крабтри всплеснул руками. — Вот он, наш маленький шалунишка.

— Мне кранты, — сказал Джеймс, как только мы переступили порог приемной. Вид у него был не особенно расстроенный.

— Тебя исключили? — уточнил я.

Джеймс кивнул:

— Да, вроде бы. Но я не уверен. — Он понизил голос: — По-моему, они там ругаются.

— Боже мой, какой кошмар. — Крабтри повел шеей и расправил плечи, как боксер перед выходом на ринг.

Мы прислушались. Из кабинета доносился приглушенный мужской голос. Слов мы не разобрали, но, судя по спокойному тону, мужчина просто что-то объяснял или рассказывал.

— В данный момент они не ругаются, — заметил я.

— Сейчас узнаем, что они там делают. — Крабтри поднял руку, собираясь постучать в дверь кабинета.

— Конечно, когда пришли Фред и Аманда, они сразу перестали ругаться, — сказал Джеймс.

Рука Крабтри зависла в воздухе.

— Фред и Аманда тоже там?

— Ага. Я же сказал: мне кранты.

— Ну, это мы еще посмотрим.

— Они привезли Доктора Ди.

— Нам всем кранты, — сказал я.

— Возможно, это относится только к тебе, — бросил Крабтри.

— У меня нормальный вид? — Я попытался выровнять дыхание и унять бешеный стук сердца: типичное для любого наркомана стремление скрыть от окружающих свое состояние и, если возможно, действовать как разумный человек, не теряя, однако, из виду светящиеся кометы и гигантские метеориты, которые с пронзительным свистом проносятся у него под черепом. Сама мысль, что ему не удастся скрыть свой кайф, почему-то вызывает у наркомана странное чувство стыда и досады. — Посмотри, у меня глаза не красные?

— Судя по твоим глазам, ты только что вывалился из газовой камеры, — отрезал Крабтри. Поддавшись внезапной панике, я уже начал сомневаться: действительно ли Терри хотел, чтобы я пошел с ним. — Встань у меня за спиной и молчи. Я сам все объясню. Понял?

— Да, да, конечно.

Он постучал в дверь кабинета.

Послышались шаги, дверь открылась. На пороге стояла Сара. Надо отдать ей должное: Сара, как администратор, к которому явился провинившийся подчиненный, и как женщина, увидевшая своего беспутного любовника, сохранила абсолютное присутствие духа. Она даже не удивилась.

— Входите. — Сара устало кивнула и отступила, приглашая нас в кабинет. Вдруг она вытаращила глаза и удивленно захлопала ресницами. — Он у вас? Вальтер, они принесли жакет!

Вальтер Гаскелл вскочил со стула и торопливо пересек комнату. В какой-то момент мне показалось, что он надвигается прямо на меня. Я попятился. Но Вальтер даже не взглянул в мою сторону. Его взгляд был устремлен на атласную реликвию. Крабтри расправил плечи и гордо вскинул голову. При приближении Вальтера он слегка нагнулся и выставил вперед руку с жакетом, словно метрдотель, предлагающий клиенту бутылку отменного кларета столетней выдержки. Вальтер с не меньшим почтением принял жакет и внимательно осмотрел его со всех сторон.