Вуаль темнее ночи

В кабинете главврача было довольно уютно и ничего лишнего – стулья, стол и диван. Половцев налил ему чаю в граненый стакан и поинтересовался:

– Так о ком пойдет речь?

Прохоров взял печенье с тарелки:

– У вас когда-нибудь лечилась женщина, которая любила одеваться во все черное? Длинное черное пальто, большая шляпа с полями, вуаль?

Артем Михайлович наморщил лоб:

– Припоминаю только одну – Захарову Анну Григорьевну. Знаете, мне ее всегда было жалко, бедняжку. У нее умерли двое мужей, причем очень хорошие люди, которые любили и лелеяли ее, дети разъехались по стране и мать практически не навещали, и у нее ни с того ни с сего проявились психические отклонения. Сначала ей мерещились инопланетяне, которые залетали прямо в окна квартиры и преследовали ее на улице, потом она сменила тему, обратившись к метаморфозам. Анна Григорьевна постоянно превращалась то в кошку, то в птицу, то в рыбу, а однажды дама заявила соседям, что является самой настоящей черной вдовой и общение с ней мужчин гибельно для последних. Потом наша больная где-то откопала нелепый наряд – длинное черное пальто, фетровую шляпу с полями, повесила вуаль и в таком виде разгуливала по улицам в любую погоду. Соседи долго не вызывали врача, потому что помнили, какой женщина была до болезни: доброй, отзывчивой, хлебосольной, – и пытались помочь. А вот ее дети оказались более жестокими. Они периодически возили мать в нашу контору, а во время одного из очередных лечений продали квартиру, пользуясь тем, что она невменяемая, и купили ей маленькую однушку, страхуя себя на всякий случай от проживания вместе с ней. Я сразу предупредил, что вряд ли мы будем держать ее вечно. Она тихая, сама себя обслуживает, и мы обязательно планировали отпускать ее домой в период ремиссий. Да и потом, вы сами знаете, средств на такие заведения, как наше, государство не дает. Мы вынуждены отпускать домой больных похуже. А Анна Григорьевна была совершенно безобидной. Но почему вы спрашиваете о ней? – вдруг спохватился врач.

– Какая-то дама разгуливает по городу в костюме черной вдовы, – пояснил Петя. – Но если бы только это. Она заказала у кузнеца пять кинжалов, и два уже пошли в ход. В связи с этим у меня к вам вопрос: могла ли такая больная, как Захарова, из тихой перевоплотиться в агрессивную?

Половцев немного подумал и пожал плечами:

– У нее шизофрения, а такие больные непредсказуемы. Думаю, теоретически могла бы. Практически – просто верить не хочется. Я к этой старушке как-то проникся.

У Пети вспотели ладони. Неужели он на правильном пути?

– Вы дадите мне ее адрес? – поинтересовался старший лейтенант.

Доктор кивнул:

– Разумеется.

Заботливые детки поселили несчастную Захарову на окраине города в новостройке на седьмом этаже. Подходя к ее дому, Прохоров подумал, что в этом районе старикам негде гулять: девятиэтажку окружал пустырь с неубранной арматурой. Неасфальтированная дорога пестрела ямами, которые в период дождей наполнялись водой и грозили замочить ноги любому прохожему. Петя прошел в подъезд и увидел объявление на двери лифта: не работает.

«Все условия для пенсионеров», – скривился молодой человек и стал подниматься по лестнице. Оказавшись у нужной квартиры, он нажал кнопку звонка. Квартирка огласилась звонкой трелью, однако Пете сразу не открыли. Сначала послышались робкие шаги, а потом тихий голос спросил:

– Кто там?

– Это полиция, – отозвался Прохоров.

На его удивление, хозяйка попросила:

– Покажите удостоверение. Приложите его к глазку.

Парень выполнил ее просьбу. Дверь тут же распахнулась, и Анна Григорьевна предстала перед ним в своем нелепом черном одеянии.

– Проходите, – она пригласила его в прихожую. – Я знаю, зачем вы пришли. Вы пришли забрать меня. Давно пора, знаете ли. Меня просто необходимо остановить.

Глава 18

Прокурор, старший советник юстиции Юрий Мамонтов, высокий светловолосый мужчина, друг оперативников, внимательно выслушал их в своем кабинете.

– Мы даже изучали это дело в университете, – сказал он. – И я, конечно, принесу его вам из архива. Только читать будете здесь и при мне. Вы знаете, что выносить ничего нельзя.

Он предложил гостям чаю на время своей отлучки, и они не отказались. Пока Мамонтов искал дело в архиве, Киселев попытался связаться с Петей.

– Я только и успел, что рассказать ему об этой Скобиной, – пояснил он. – Наш Петюня в ту пору находился возле поликлиники психдиспансера. Вообще-то я ожидал его звонка по поводу ответа врача, имелась ли у них такая больная, но он не позвонил, а теперь вообще отключился.

– Прохоров найдет, как с нами связаться, если обнаружит что-то очень важное, – успокоила его Катя. – Меня больше интересует, что принесет нам Юрий. Вы же знаете, какие мысли беспокоят меня в данный момент. Да они и вас беспокоят.