Одним словом, если бы не случившееся с Ломовым, который взялся расследовать гибель своего старого врага, а потом таинственно исчез, Амалия бы приняла на веру предложенную ей версию.
«Нет, он наверняка что-то обнаружил… что-то крайне важное, иначе французская контрразведка не стала бы сейчас так суетиться…»
Сергей Васильевич успел побеседовать с тремя очевидцами дуэли: Хобсоном, Скоттом и доктором по имени Огюст Монруж, который, как выяснилось, жил на улице Аркад. Первый раз баронессе Корф не повезло – ей сказали, что доктор уехал к больному, и затруднились ответить на вопрос, когда он вернется.
– Вы можете позвонить по телефону, сударыня. Или, если вам угодно, записаться на прием…
– Я подумаю, – уклончиво ответила Амалия.
Она вновь приехала на улицу Аркад вечером, рассудив, что доктор, как француз и человек семейный, будет, скорее всего, ужинать дома. Баронесса Корф не ошиблась в своих ожиданиях: семья доктора, которая, помимо него, включала жену и пять детей разного возраста, как раз собиралась садиться за стол. Амалия мысленно отметила про себя, что жена казалась намного младше мужа, а по манере держаться немного особняком и интонациям двух старших дочерей заключила, что нынешняя мадам Монруж является их мачехой.
Доктор пригласил Амалию перейти в свой кабинет, и она последовала за хозяином дома. На вид Огюсту Монружу было около пятидесяти. Темные волосы с проседью, умное лицо, окаймленное небольшой ухоженной бородкой, красивые руки, но общие очертания фигуры скорее крестьянские, и плечи для потомственного интеллигента слишком широки. Амалия подумала, что предкам доктора пришлось немало потрудиться на земле, прежде чем он сумел оторваться от своих корней, получил высшее образование и благодаря ему значительно поднялся по социальной лестнице.
– Итак, сударыня, что именно вас беспокоит? – спросил Монруж, окидывая свою гостью особенным, профессиональным взглядом врача, который стремится считать недуги пациента прежде, чем тот о них заговорит.
– Речь пойдет не о здоровье, – сказала Амалия, кладя на стол купюру весьма приятного достоинства. – Мне очень жаль, что я побеспокоила вас и оторвала от семейного ужина, но есть кое-что, что можете рассказать только вы.
Монруж покосился на купюру, на лицо Амалии, усмехнулся и двинулся к массивному столу, за которым он наверняка выписал до того не одну сотню рецептов.
– Прошу, – отрывисто бросил доктор, указывая гостье на стул. – Речь, случаем, пойдет не о дуэли химика де Ботранше и английского полковника?
Доктор Монруж был на памяти Амалии первым, кто назвал французского участника дуэли не виконтом, а химиком, опустив титул. «Да, он действительно должен быть из крестьян… и уж точно – убежденный республиканец. Вероятно, своего нынешнего положения добился сам, без всякой поддержки. С такими людьми стоит вести себя осторожно – они обычно считают, что сам черт им не брат, но на самом деле до ужаса обидчивы».
– А что, вас многие уже расспрашивали о дуэли? – спросила Амалия, садясь на стул. Доктор занял свое место за столом и, потирая лоб, с любопытством поглядел на гостью.
– Разумеется, сударыня, – ответил Монруж на вопрос Амалии. – Знакомые, жена, дети, родственники. Еще брат убитого приходил, а до него – один русский, который объявил, что очень сожалеет о смерти полковника.
– Мсье Ломов?
– Да, кажется, именно так его звали.
– Что именно он пытался у вас узнать?
– Могу ли я спросить, сударыня, почему это вас так интересует?
– Скажу вам откровенно, мсье Монруж: меня интересует все, что связано с дуэлью.
– Охотно верю, но все же: почему?
– А вы еще не догадались? – Амалия напустила на себя скорбный вид. – Скажем так: я была неравнодушна к одному из участников.
Если ты собираешься лгать, то ложь должна быть простой, понятной и такой, которую невозможно опровергнуть.
– Признаюсь вам, – продолжала баронесса Корф, – исход дуэли поразил меня до глубины души. Кроме того, до меня дошли слухи…
Тут она выдержала многозначительную паузу. Доктор поморщился.
– Да, я тоже их слышал, – признался он. – Брат убитого англичанина решил, что стрелял кто-то другой. И мсье Ломов, кажется, придерживался того же мнения.
– Вот как?
– Да, он спрашивал, не насторожил ли меня вид раны, не заметил ли я эха в момент выстрела, и все в таком же духе.
– И что вы ему ответили?
– Что я мог ответить? – Доктор Монруж повел плечами. – Сударыня, я был там. Я видел все, что происходило. Мсье де Ботранше выстрелил первым и попал. Мне оставалось только засвидетельствовать смерть вашего… простите, господина полковника.
– Вы когда-нибудь раньше присутствовали на дуэлях?
– Никогда.
– Почему же вы…
– Меня попросил мсье де Ранси.
– Секундант?
– Именно.
– Вы хорошо с ним знакомы?