Вторжение в рай

«Они счастливы», — думал Бабур. Освобождение женщин стало большой радостью для всех, ведь то, что они до сих пор не могли вынудить врага отпустить пленниц, уязвляло не только его, но и их гордость.

Бабур и рад бы поесть, но аппетита у него не было. Ему очень хотелось отправиться на женскую половину, к бабушке, матушке и сестре, по которым он так соскучился, однако правила учтивости не позволяли сделать это так быстро. Приходилось ждать.

Пение звучало громче, зато все меньше в лад, воины наперебой восхваляли деяния предков, и голос Бабура тоже звучал в этом хоре. Наконец некоторые из пирующих повалились прямо на столы, сломленные крепостью напитков, другие, шатаясь, побрели на двор облегчиться, и у правителя появилась возможность покинуть их и подняться по лестнице в женские покои.

Когда он вошел и сел рядом с Кутлуг-Нигор на устланный ковром пол, она протянула к нему руки.

По тому, что осталось на стоявших перед женщинами бронзовых подносах, он понял, что они себе в еде не отказывали, но, присмотревшись как следует к их лицам, заметил в них какую-то напряженность. Все три были бледны, как будто долго не бывали на солнце и не дышали свежим воздухом. Кое-кому придется за это заплатить кровью, подумал Бабур, но ради них загнал свои чувства глубоко внутрь. Что бы они ему ни рассказали, он обязан выглядеть перед ними рассудительным и спокойным.

Некоторое время все молчали: после того как первоначальная эйфория спала, никто не мог решиться заговорить и не знал, с чего начать. Наконец послышался голос Исан-Давлат.

— Итак, Бабур, ты овладел Самаркандом.

На ее морщинистом лице, что бывало нечасто, появилась улыбка.

— Овладеть-то овладел, да удержать не сумел.

Бабур повесил голову и сказал то, что считал себя обязанным сказать:

— Бабушка, я подвел тебя. Ты прислала мне письмо с просьбой о помощи, а я не смог ее оказать. Явился слишком поздно, да и людей со мной было слишком мало, чтобы вас освободить.

— Вовсе ты нас не подвел, глупости это. А Самарканда ты лишился как раз из-за нас: как проведал про наши дела, поскакал нас выручать. А что еще ты мог сделать?

Бабур покачал головой.

— Мой первейший долг — заботиться о вас, о Фергане, но я позволил себе увлечься Самаркандом, как ребенок — новой игрушкой, и забыть обо всем на свете. Мне следовало отправить назад Вазир-хана, чтобы он проследил за безопасностью, и вашей, и Ферганы.

Он подался к матери, ощутил ее пальцы, гладившие как в детстве его волосы, и немного успокоился.

— Тамбал держал нас в курсе некоторых событий, — промолвила Кутлуг-Нигор. — Думаю, его это забавляло. Мы, конечно, наслышаны о предательстве твоего братца Махмуда, знаем, что это он отобрал у тебя Самарканд. Они вместе заманили тебя в ловушку, сын мой: договорились о том, чтобы Тамбал посадил на престол Ферганы Джехангира, зная, что ты немедленно с частью войск выступишь из Самарканда на Акши, и у Махмуда появится возможность овладеть городом. Учитывая, что ты только-только успел воцариться в Самарканде, не успел там укрепиться и заручиться поддержкой тамошней знати, Махмуду и этой коварной лисице, дочке визиря, его жене, было нетрудно подкупить вельмож и склонить их на свою сторону.

Бабур закрыл глаза, услышав подтверждение худших своих подозрений. Каким же наивным глупцом он был!..

— Тебе также следует знать, что это жена Махмуда потребовала смерти Али Мазид-бека. — В голосе Исан-Давлат звучала горечь. Она дружила с матерью вождя, да и сам он ей всегда нравился.

— Она сказала, что раз пока не может заполучить твою голову, то пусть взамен в отместку за ее отца погибнет хотя бы он. Ну а Махмуд ни в чем не может ей отказать. Люди говорят, что это она на самом деле правит Самаркандом, причем выказывает себя еще более жадной и мстительной, чем ее отец.

Бабур удивленно заморгал. Вот уж не думал, что стройная девушка, выказавшая такую храбрость, заступаясь за великого визиря, может оказаться столь кровожадной и безжалостной. Ну что ж, настанет день, и она тоже ответит за свои злодеяния, но с этим можно повременить. Есть многое другое, что следует узнать и с чем разобраться.

— Расскажи мне о вас самих, — попросил он мать, нежно взяв ее руку в обе свои ладони. — Как с вами обращались во время заточения?

— Нас держали взаперти, допуская к нам только нескольких служанок, но относились уважительно, сообразно нашему происхождению и положению, — ответила его мать. — Угроз или оскорблений мы от Тамбала не слышали, а когда стали приходить известия о твоих успехах, он перевел нас в более просторные покои.

— А еще он так и не позволил Роксане прибрать к рукам наши драгоценности, как она ни требовала, несмотря на то что он, как говорят люди, делит с ней постель, — презрительно добавила Исан-Давлат.

— А что мой единокровный брат Джехангир? Какова его роль во всем этом?

Бабур часто думал о заменившем его на троне мальчике, которого никогда не видел. Когда он в последний раз был в Акши перед походом на Самарканд, отпрыск Роксаны был болен.