Вторжение

Поскольку особого оперативного напряжения по делам о превышении должностных полномочий не наблюдалось, то разведчики от нечего делать немного помудрили с методами дознания. Этому активно способствовала неожиданно возникшая в числе директивных документов инструкция «Чувствительность как форма получения информации». По ней выходило, что информация как область оперативного контроля – понятие вовсе не юридическое. А если быть точнее, то к оперативному применению понятия «информация» относятся не только признательные показания, вещественные доказательства, результаты наблюдения и прослушивания и тому подобная чепуха, но и «все способы проявления объекта в системе физических законов природы, если дешифровка этих способов позволяет причислить объект к факту совершения преступления»8.

Зигель, или «Кулунда», как его теперь обозначил полковник О’Брайн, был из числа тех самых сотрудников, кто работал по новой директиве. Но главное состояло в том, что в досье Зигеля имелась весьма любопытная характеристика: «Во время тренировочной стрельбы Зигель предсказал восемнадцать попаданий из двадцати, а также предсказал со стопроцентной точностью результаты стрельбы ещё пяти снайперов». Речь шла о невозможном. Снайперы выбивали серии, и каждый из них ошибся на третьем выстреле. Психологическое воздействие здесь полностью исключалось, поскольку никто из них не знал результатов стрельбы своих товарищей. Не знал никто, кроме рядового первого класса Петера Зигеля. Причём результаты эти были ему известны ещё до выхода стрелков на огневой рубеж. Так Зигель попал в DPI.

В Оперативном Директорате Зигель специализировался на работе с бывшими эмигрантами из СССР. После развала Союза в Америку потоком хлынули новые «граждане мира», из числа тех, кто славно устроился и не перетруждался и при коммунистическом режиме. Зигеля интересовало прошлое этих людей, причастность к «оборонке», связи на прежней родине. Лучшим результатом оказалась разработка племянника бывшей работницы оборонного предприятия «Вымпел» со Старопетровско-Разумовского проезда Москвы. Правда, как позже оказалось, «Вымпел» этот шил парашюты, шинели и солдатские подштанники.

Племянник долго водил Зигеля за нос, намекая на свою компетентность. В итоге Зигель наорал на него, используя русские нецензурные выражения. Новоиспечённого разведчика совсем не интересовало, где в Москве шьют «секретные» кальсоны.

Между тем бывший десантник шёл на встречу со своим информатором. Всего у Зигеля их было пятеро: араб Салех, работавший под псевдонимом «Аль-хубара»,9 пара эмигрантов из СССР, сотрудник одной из финансовых компаний с Ганновер-сквер и стареющий юппи10 Маленький Гук. Правило требовало называть его именно так. Но как казалось Зигелю, для Маленького Гука больше подходило его же собственное имя Эдвард. Он был настоящим Эдвардом: высоким, сухим и нескладным. А ещё Маленький Гук был подслеповат, отчего всё время щурился.

Он и араб имели статус «доверительного лица». Это означало, что любые оперативные действия по информации, полученной от них, требовалось согласовывать с начальством.

Финансист с Ганновер-сквер разрабатывался в качестве конфиденциального источника и потому ценился выше. Но, по правде говоря, Эдд Гукстейбл приносил больше пользы, чем все источники РУМО. Он не слезал с компьютера, утопив мозги в Интернете, обладал феноменальной памятью, а главное – умел безошибочно отсеивать требуемые сведения от всякой шелухи, с виду очень похожей на правду. То есть «отделять плевелы от пшеницы». В сутки через него проходило столько информации, сколько пропускает через себя техническое бюро за неделю.

Ещё издали Зигель приметил долговязого парня в тёплой клетчатой рубахе навыпуск. Их встреча проходила в парке Вашингтон-сквера под сенью триумфальной арки. В девять вечера здесь было полно народа и не составляло особого труда затеряться среди гуляющих пар или снующих повсюду роллеров.

Наблюдая Маленького Гука, Зигель подумал, что лучшей ростовой мишени пожелать было бы трудно. Бывший снайпер почувствовал, как кровь приливает к его пальцам, как рука ищет согласованности с ритмом дыхания и как чутьё подсказывает: «Вот сейчас!», выбирая момент для выстрела. Ему почему-то захотелось завалить эту мишень! На уровне совершенно не объяснимых животных ощущений. От нахлынувших чувств Зигелю даже стало как-то не по себе.

А Маленький Гук спокойно стоял в двух шагах от шумной компании и ничего такого не подозревал.