Вторжение

Я с трудом встал и начал собираться. Спросонья соображалось туго, да и мое разбитое вдрызг тельце сопротивлялось, как могло.

Весь вчерашний день я провалялся на тряпках, служивших мне постелью. После марш-броска, что пришлось совершить накануне, тело болело во всех мыслимых местах. Получился в каком-то смысле выходной. Только ел, да спал, но долго, как оказалось, прохлаждаться здесь мне никто давать не собирался.

На площадке возле бывшего ДК тентованный ЗИЛ с работающим движком принимал в свой кузов первых партизан, но часть вооруженного народа садилось в мерсовский микроавтобус. Он первым и сорвался с места.

Слава Богу, ехали недолго, потому что грузовик не был предназначен для перевозки людей, сидеть на корточках долго лично я бы не смог, а ходить потом неделю с отбитой синей задницей в мои планы не входило.

Перемахнув через борт, успел заметить наш микроавтобус, притаившийся в тупике, возле начала высокого бетонного складского забора. Ехавшие в 'мерсе' уже проникли на территорию, и сейчас открывали массивные железные ворота. Среди них невозможно было не заметить двухметровую фигуру Саньчика. Остальная гоп-компания тоже принимала участие в спецоперации, больше похожей на банальный налет.

Вон Огурец крутится под ногами у мужиков, закидывающих коробки с макаронами в ЗИЛ, который подогнали к вскрытому ангару. Тихоня прогрохотал по крыше этого циклопического сооружения и занял позицию. Поп тоже в погрузке трофеев не участвовал, Он стоял у ворот и, положив руки на автомат.

Мне тоже не хотелось таскать коробки с консервами в две газели, которые подъехали позже, поэтому взял, да назначил сам себя в дозорные. Именно мне первому и удалось засечь колонну из разномастных машин, о чем я тут же и сообщил невозмутимо покуривавшему рядом Арбату.

Первой там шел черный 'Лэнд Ровер', за ним пылил короткий, пузатый автобус, лишенный стекол, и еще пара легковушек. Грузовик у них был всего один, в самом конце.

Арбат весь сразу как-то подобрался. От былой вальяжности не осталось и следа. Он что-то буркнул в рацию, и тут же над моей головой, будто щелчок хлыста, раздался выстрел. Автобус завилял и завалился на бок. Его еще немного протащило по асфальту, а на складе, тем временем, весь свободный от погрузки народ рассредоточился вдоль забора, с внешней его стороны.

Я плюхнулся в какие-то колючие заросли и снял автомат с предохранителя. Справа залег Огурец, слева незнакомый парень с тем самым здоровым пулеметом, что стоял у Арбата в углу комнаты.

Из опрокинутого автобуса, прямо через окна, начали выбираться люди. Они ничем не отличались от нас: та же разношерстная одежда, те же не выспавшиеся небритые лица. Вооружены, как и мы, ко чем попало. Даже похуже. Один парень был даже внешне похож на меня: невысокого роста, с небольшим брюшком, русоволосый, коротко стриженный, с залысиной. Он как-то нелепо держал в руках автомат и испуганно озирался по сторонам.

Я прицелился. На мушку взял не его, а похожего на цыгана мужика, с хитрой небритой мордой и вороватым взглядом.

Слева загрохотал пулемет, и всех, кто был у перевернутого автобуса, мигом накрыла стена пыльных фонтанчиков, взметнувшихся от попадания крупнокалиберных пуль в сухую июньскую землю.

Огурец тоже открыл огонь. Он стрелял короткими очередями, быстро выбирая себе новую цель после каждой из них. С той стороны практически не отвечали, и через несколько минут все было кончено.

Постепенно выстрелы стихли, и наши бойцы начали вставать и осторожно продвигаться в сторону дороги.

Я слегка прибалдел от грохота пулемета, и поэтому подниматься не спешил.

— Давай бля тащи свою жопу вместе со всеми. — Огурец закинул за спину гранатомет, которого я раньше у него не видел, и зло зыркнув в мою сторону, засеменил к разбитой колонне. Теперь она представляла из себя довольно жалкое зрелище: три изрешеченных легковушки, одна из которых загорелась и чадила вонючим черным дымом, грузовик, с простреленными колесами и изорванным тентом, и конечно опрокинутый автобус. Он, кстати, практически не пострадал. Несколько рваных отверстий в крыше и всего-то.

Обойдя вокруг него пару раз, Арбат приказал подогнать наш 'зилок', с помощью которого автобус 'поставили на ноги'.

Звякнув, обвалились внутрь салона осколки от немногих уцелевших ранее стекол. Огурец залез на место водителя и с третьей попытки завел этот живучий агрегат неизвестной модели. Не фонтан, конечно, но добраться до дома на нем можно, а значит, теперь в наш грузовик на места, где должно было ютиться все голопузое воинство, можно дозагрузить еще до фига хабара.

Арбат с довольным видом расхаживал между суетившимися грузчиками и, проходя мимо, похлопал меня по плечу.

Я так понял, это он отметил мою необыкновенную дальнозоркость. На самом деле колонну я заметил не от какого-то там героизма или желания выслужиться, а из-за элементарной ссыкливости. Слишком уж страшно жить стало последнее время, и если раньше вид пыливших по дороге машин не вызывал никаких эмоций, то сейчас такое скопление народа на колесах могло означать что угодно.