Второй выстрел

Шерингэм критично посмотрел на меня. Я высказался с излишней горячностью, но его, кажется, нисколько не обидели мои слова. Вместо этого он рассматривал меня с таким невозмутимым любопытством, что скоро мое раздражение уступило место чувству неловкости.

- Ладно,- сказал он спокойно.- Я все понял. Ты боишься за Аморель. Разумеется, как это я сразу не догадался, очень глупо с моей стороны. Ты думаешь, что, вытащив твою голову из петли, она рискует подставить свою. Не стану отрицать, такая опасность не исключена. Ты что, влюблен в нее, Тейперс?

- Тебе непременно надо быть таким бестактным?!

- Так и есть, влюблен, - невозмутимо констатировал Шерингэм. Вообще-то ничего удивительного. Такая девушка, должно быть, одна на миллион, раз она способна на такие поступки. А теперь постарайся на меня не орать, Тейперс, потому что я хочу дать беспристрастную оценку сложившемуся положению. Так что придержи свои эмоции и не перебивай, и я изложу тебе свою точку зрения ручаюсь, тебе будет интересно. Так вот, полиция верит ее рассказу, и у нее для этого есть достаточно причин. Она выставила тебя дураком, причем очень убедительно (не петушись, это правда). Она и себя представила дурочкой, такой, знаешь, трогательной и наивной глупышкой, которая смотрит на мир широко распахнутыми глазами. Эта часть не слишком убедила полицию, но зато прозвучала вполне убедительно для коронера и публики, их-то она точно провела. Она рассказала такие подробности, которые звучали очень правдоподобно и изобрести которые можно только при необыкновенно развитом воображении: например, эпизод с розой или как ты ходил кругами по поляне и бормотал: "привет". И, наконец, есть еще одно подтверждение - сама эта пресловутая роза - кстати, ты так и не объяснил, откуда она там взялась. Видишь ли, ее выдумки звучат убедительно, потому что они вписываются в твои характер. Следовательно, полиция (которая всегда понимала, что дело против тебя имеет шаткое основание) теперь считает, что ты намеренно прикрывал девушку, рискуя навлечь подозрение на себя. Кстати, могу для разнообразия сделать тебе комплимент - они считают, что это тоже укладывается в твой характер.

Наверное, мне не надо тебе объяснять, что им понадобилось не более двух секунд, чтобы задаться вопросом: а зачем, собственно, тебе понадобилось ее прикрывать? Ответ, конечно, был очевиден, даже если бы она сама не подсказала его: потому что ты был уверен, что она сама застрелила своего кузена. Можно добавить - и поделом ему, но это уже не касается полиции. Итак, отняв у них одного подозреваемого, Аморель весьма любезно предложила им другого, и вряд ли они замедлят воспользоваться этим предложением.

Более того, можно с уверенностью сказать, что, даже если полицейские не поверили ее истории, они знают, что дело против тебя рухнуло. Если она готова повторить свои показания на суде, у них не будет и одного шанса на миллион, чтобы тебя признали виновным. Насколько нам известно, у них нет ни одного неопровержимого доказательства. Речь идет об одних свидетельских показаниях против других. Даже если ты сделаешь им одолжение и признаешься в убийстве прямо перед присяжными, как ты тут заявил, могу тебя уверить, они тут же оправдают тебя на основании ее показаний, и ты сойдешь со свидетельской трибуны под одобрительные возгласы зрителей. Теперь полиция не посмеет даже коснуться тебя. Но это не значит, что они не посмеют коснуться ее: раз они уверены, что это убийство, им нужна законная добыча. Ну так что, Тейперс, ты по-прежнему настаиваешь, что мне пора паковать чемодан и отправляться домой? Или все-таки остаться и продолжить расследование?

Мое нервное раздражение уже испарилось. Шерингэм был совершенно прав. Меня охватил страх - нет, настоящий ужас. Потому что если я всего лишь боялся, когда дело касалось меня одного, то теперь, когда в опасности оказалась Аморель, я испытывал самый настоящий панический ужас. Что же она натворила, эта милая девочка, которая бог весть что вообразила... Она избегала меня после допроса, но мне все же удалось спросить ее по дороге домой, отозвав на минутку, почему она это сделала, и она ответила мне почти сердито:

- О господи, да за кого вы меня принимаете? Вы что же, полагаете, что я могу бросить вас в беде после того, что вы сделали ради меня? Устала я от ваших глупостей.- Выдав эту тираду, она торопливо догнала остальных, а я с тех пор так и не улучил возможности поговорить с ней наедине. Аморель и в самом деле была непредсказуема.

- Да,- ответил я Шерингэму, - пожалуйста, продолжай. Почему полиция уверена, что это убийство?

- Бедный старина Тейперс,- сказал Шерингэм с сочувствием, которое на этот раз не вызвало у меня внутреннего протеста. Хоть я и не привык полагаться на кого бы то ни было в жизни, сейчас мне неожиданно приятно было почувствовать чью-то поддержку.- Имей в виду, сейчас улик против нее не больше, чем было против тебя: пока все, что у них есть, это мотив и возможность, и то последняя основана на ее собственном признании. Недостаточно, чтобы полиция могла с этим работать.