Второй удар гонга (cборник)

– Дворецкий.

– Приведите его, – сказал главный констебль. – Теперь я побеседую с ним. Между прочим, где леди Дуайтон?

– Она легла, сэр. Ее горничная говорит, что она совсем без сил и не может никого принять.

Мелроуз кивнул, и инспектор Кёртис пошел за дворецким. Мистер Кин задумчиво смотрел в камин. Мистер Саттерсуэйт последовал его примеру. Минуту-другую он моргал, глядя на тлеющие поленья, а потом его внимание привлек какой-то яркий предмет, лежащий в камине. Он наклонился и достал маленький изогнутый осколок стекла.

– Вы меня звали, сэр?

Это прозвучал голос дворецкого, все еще дрожащий и неуверенный.

Мистер Саттерсуэйт сунул осколок стекла в карман жилета и обернулся.

Старик стоял в дверном проеме.

– Садитесь, – мягко предложил главный констебль. – Вы весь дрожите. Это был шок для вас, полагаю.

– Это правда, сэр.

– Ну, я вас надолго не задержу. Ваш хозяин вернулся домой сразу же после пяти часов, полагаю?

– Да, сэр. Он велел принести ему чай сюда. Потом, когда я пришел убрать поднос, он попросил прислать к нему Дженнингса – это его камердинер, сэр.

– В котором часу это было?

– Примерно без десяти шесть, сэр.

– Да… и что?

– Я послал за Дженнингсом, сэр. И только когда пришел сюда, чтобы закрыть окна и задернуть шторы в семь часов, я увидел…

Мелроуз резко перебил его:

– Да-да, нет необходимости все это рассказывать. Вы не трогали тело, ничего здесь не передвигали, не так ли?

– О! Конечно, нет, сэр. Я со всей доступной мне быстротой пошел к телефону и позвонил в полицию.

– А потом?

– Я велел Джейн – горничной ее светлости, сэр, – сообщить о случившемся ее светлости.

– Вы не видели вашу хозяйку этим вечером?

Полковник Мелроуз задал этот вопрос очень небрежно, но острый слух мистера Саттерсуэйта уловил в его словах тревогу.

– Я с ней не говорил, сэр. Ее светлость оставалась в своих покоях с момента трагедии.

– А до этого вы ее видели?

Вопрос прозвучал резко, и все в комнате заметили, что дворецкий чуть промедлил с ответом.

– Я… я только заметил ее, сэр, когда она спускалась по лестнице.

– Она приходила сюда?

– Я… я думаю, да, сэр.

– В котором часу это было?

Можно было услышать, как муха пролетит. Понимает ли старик, подумал мистер Саттерсуэйт, что зависит от его ответа?

– Это было сразу после половины седьмого, сэр.

Полковник Мелроуз глубоко вздохнул.

– Благодарю вас, достаточно. Пришлите, пожалуйста, ко мне Дженнингса, камердинера.

Дженнингс поспешил явиться на вызов. Это был человек с узким лицом и кошачьей походкой. В нем чувствовались хитрость и скрытность. Человек, подумал мистер Саттерсуэйт, который запросто убил бы своего хозяина, если б был уверен, что его не поймают.

Он внимательно слушал ответы этого человека на вопросы полковника Мелроуза. Но его рассказ выглядел вполне правдоподобным. Камердинер принес хозяину мягкие домашние туфли и унес уличные ботинки.

– Что вы делали после этого, Дженнингс?

– Вернулся в буфетную, сэр.

– В котором часу вы ушли от хозяина?

– Наверное, сразу после четверти седьмого, сэр.

– Где вы находились в половине седьмого, Дженнингс?

– В буфетной, сэр.

Полковник Мелроуз кивком отпустил его. И вопросительно взглянул на Кёртиса.

– Совершенно верно, сэр. Я проверил. Он находился в буфетной примерно с шести двадцати до семи часов.

– Тогда его можно исключить, – сказал главный констебль с некоторым сожалением. – Кроме того, у него нет мотива.

Они переглянулись.

В дверь постучали.

– Войдите, – сказал полковник.

– Прошу прощения, сэр, ее светлость узнала, что приехал полковник Мелроуз, и она хотела бы его видеть.

– Разумеется, – ответил Мелроуз. – Я сейчас же пойду к ней. Вы меня проводите?

Но чья-то рука отодвинула девушку в сторону. Теперь в дверном проеме появилась совершенно другая женщина. Лора Дуайтон походила на гостью из другого мира.

Она была одета в нарядное облегающее средневековое платье из блекло-синей парчи. Ее золотисто-каштановые волосы, разделенные посередине пробором, с двух сторон спускались на уши. Сознавая, что у нее есть собственный стиль, леди Дуайтон никогда не стригла волосы. Они были уложены сзади в простой узел на затылке. Руки оставались обнаженными.

Одну руку она вытянула, опираясь ею на дверную раму, другая была опущена сбоку и сжимала книгу. Она похожа, подумал мистер Саттерсуэйт, на мадонну с полотен ранних итальянцев.

Леди Дуайтон стояла, слегка покачиваясь из стороны в сторону. Полковник Мелроуз бросился к ней.

– Я пришла сказать вам… сказать вам…

У нее был тихий грудной голос. Мистера Саттерсуэйта так заворожила театральность этой сцены, что он забыл о ее реальности.

– Прошу вас, леди Дуайтон… – Мелроуз обхватил ее рукой, чтобы поддержать.

Он проводил ее через холл в маленькую приемную, стены которой были завешены потускневшим шелком. Кин и Саттерсуэйт последовали за ними. Женщина опустилась на низкое канапе, откинула голову на подушку ржавого цвета и закрыла глаза. Трое мужчин смотрели на нее. Внезапно она открыла глаза и выпрямилась. И заговорила очень тихо.

– Я убила его, – сказала она. – Вот что я пришла вам сказать. Я его убила.