Второй шанс в Эдене

Щупальце с такой силой ударилось о верхнюю часть клинка, что почти разлетелось пополам. Фонтан крови алым граффити забрызгал грудь Канивора. Но лезвие отклонилось, скользнуло вниз и пробило дыру в экзоскелете на правой ноге Канивора. Оно проникло очень глубоко; графика процессоров показала, что кончик меча коснулся противоположного края брони. Саймон повернул меч, рассекая плоть внутри экзоскелета. Очередные графики на дисплее в моем мозгу известили о повреждении нервных окончаний, разрывах связок и артерий. Нога стала практически бесполезной.

Я уже отбросила оторванную часть руки Турбохищника. Одно из освободившихся щупалец сомкнулось вокруг основания меча, как можно крепче затянув петлю. Лезвие все еще оставалось в ноге, но дальнейшего ущерба причинить не могло. Наши тела сошлись вплотную, и никакие метания и повороты Турбохищника уже не могли этому воспрепятствовать.

Медленно, почти нежно я обвила последним щупальцем голову Турбохищника, тщательно избегая его зубастой челюсти. Захват закрепился крепким узлом вокруг основания рогов.

Саймон, похоже, догадался о моих намерениях. Ноги Турбохищника заскребли по окровавленному полу в отчаянной попытке нарушить равновесие, чтобы мы оба свалились на пол.

Я начала сокращать и подтягивать щупальце. Голова Турбохищника чуть повернулась. Он боролся за каждый сантиметр, напрягая сухожилия, так что они вздувались под чешуей. Бесполезно. Вращение неумолимо продолжалось.

Девяносто градусов – и из массивной шеи послышались зловещие щелчки. Сто градусов – и фиолетовые чешуйки уже не перекрывают друг друга. Сто десять градусов – начинает лопаться шкура. Сто двадцать – и позвоночник ломается с оглушительным треском.

Мое щупальце отрывает голову и триумфальным броском подкидывает ее в воздух. Голова падает в лужу натекшей из меня крови, по инерции скользит по полипу, пока не ударяется в стену точно под тем местом, где сидит Саймон. Он скрючился на краешке своего стула, держится руками за грудь и сильно дрожит. Татуировка полыхает алым светом, словно прожигает кожу. К нему спешат товарищи по команде.

Только тогда я открыла собственные глаза и увидела, как падает обезглавленное тело Турбохищника. Толпа плясала на скамьях, выкрикивая мое имя. Мое! На арену с панелей крыши стали осыпаться мелкие чешуйки ржавчины.

Я поднялась и вскинула обе руки, наслаждаясь своей порцией восхищения, благодаря болельщиков. На щеках вспыхнули горячие поцелуи членов команды. Восемнадцать. Восемнадцать чистых побед!

На фоне всеобщего буйства выделялась только одна неподвижная фигура. На передней скамье, опираясь подбородком на серебряный набалдашник и мрачно уставившись на груду плоти у ног Канивора, сидел Дико.

Прошло три часа, но разговоры и обвинения в адрес хитроумно сконструированной руки Турбохищника все никак не утихали. Шла эта модификация вразрез с правилами или нет? Может, и нам придумать нечто похожее? Какую тактику лучше всего применить против этого приема?

Я отпила глоток «Раддлс» из бокала на длинной ножке и погрузилась в волны звуков. Мы заканчивали день в баре под названием «Латчмер», местной достопримечательности с чем-то вроде театра наверху, где периодически исчезали самые странные из посетителей. Бог знает, что там сегодня показывали. С того места, где я приземлилась, можно было видеть лишь площадку в дальнем конце зала, где десятка полтора посетителей вяло двигались под необычные мелодии из музыкального автомата, напоминающие индийские песни.

Наш столик привлекал активное внимание шестерых болельщиков боя бестий, уставившихся на своих идолов. Если бы не трудная победа, их преклонение могло бы меня смутить. Местный торговец, присутствовавший на поединке, а теперь командующий за стойкой на пару со своей мрачноватой подружкой, в знак признательности заваливал нас морепродуктами и обеспечивал пивом.

В зал вошла девушка в желтом платье. Одна. Я увидела, как она и официантка, склонив головы друг к другу, украдкой обменялись несколькими словами, не переставая настороженно следить за залом. Затем девушка направилась к музыкальному автомату.

Минутой позже, пока она еще смотрела в табличку меню, я подошла ближе.

– Он бил тебя? – спросила я.

Она вздрогнула и обернулась. Вокруг глаз виднелись красные ободки.

– Нет, – тоненьким голосом ответила она.

– А будет бить?

Она молча покачала головой, опустив взгляд.

Дженнифер. Она назвала свое имя, когда мы выходили из бара в душную ночь. Кое-кто похотливо ухмылялся нам вслед, а Каррэн проводила поднятыми большими пальцами.

На улице моросил дождь, мелкие капли испарялись, едва коснувшись тротуара. Теплый туман искрился в свете голографических реклам, перекинувших свои радужные мостики над дорогой. Отряд домошимпов чистил улицу, их золотистая шерстка уже потемнела от влаги.

Я повела Дженнифер на берег реки, где мы припарковали свои машины. Рабочие арены после схватки были очень любезны, но никто не хотел рисковать, оставляя транспорт во владениях Дико.