Второй раз в первый класс

Да, а Маратик получил выговор за то, что не догадался зайти в музыкальную школу и собрал не полную информацию.

Кстати, про мотивацию. Сима не хотела заниматься музыкой. Наотрез отказывалась. Я играла на пианино дочке колыбельные, легкие песенки, показывала, как прыгает зайчик, как ходит медведь. И даже настаивала на том, чтобы она хотя бы попробовала.

Спустя три месяца занятий Сима объявила, что с музыкой ей все, в принципе, понятно и все эти ежики, зайчики, терции и ферматы ей вообще неинтересны. Муж встал на сторону дочери – не хочет, пусть не занимается. Мама посоветовала перевести внучку на скрипку – наша бабушка окончила музыкальную школу по классу скрипки и сохранила пренебрежительное отношение к пианистам. Я что-то вяло лепетала про то, что музыка – это непрямой массаж мозга, а мозг Симе в любом случае в жизни пригодится. Мама с этим не согласилась. Муж хмыкнул. А я колебалась – надо заставлять или нет?

Вот в моем детстве мотивация была железная – выйти замуж. Как все уже поняли, в осетинском селе у моей бабушки наличие музыкального образования сильно повышало шансы девушки на удачное замужество. Если при этом девушка еще и танцевала, то могла рассчитывать на очень удачное замужество. Ну а если она еще была миловидна, то в этом уникальном случае дозволялась такая вольность, как выйти замуж по любви и самой выбрать себе жениха. Если я прогуливала музыку, Магда Владимировна заламывала руки и восклицала: «Ты что, замуж не хочешь?» Она жаловалась моей бабушке: «Маша не занимается! Она хочет выйти замуж за вдовца! Причем бедного!. Я не знала, кто такой бедный вдовец, но в устах учительницы это звучало как страшное проклятие.

Я делала дочери страшные глаза, заламывала руки и настаивала на музыке. Муж говорил, что во мне говорят детские страхи. Пусть скажет спасибо, что я не пугала ребенка «бедным вдовцом».

Из-за нашей новой первоклассной жизни я стала забывать про наличие в доме еще одного ребенка. То есть сына. Отчасти он сам был в этом виноват – завел привычку сидеть в своей комнате и выходить только в случае крайней необходимости. Вася норовил и питаться «у себя», но я настояла на том, чтобы он хотя бы ел у меня на глазах, а то я забуду, как он выглядит. Но несколько раз я про него забывала. И подпрыгивала на месте, когда он заходил на кухню, где я мыла посуду.

– Я думала, тебя нет дома.

– Вообще-то я здесь живу, – обижался сын.

– Ой, – вздрагивала я от неожиданности в очередной раз.

– Мам, у тебя всего двое детей. Можно хотя бы двоих запомнить?

Да, я плохая мать. Невнимательная. Но пример наших друзей успокоил мои моральные страдания.

У нас были гости – взрослые и разновозрастные дети. Естественно, суматоха, толчея на входе и на выходе. Нет, все было хорошо, и довольные гости начали расходиться. Дети не могли найти шапки и шарфы, папы опрокидывали рюмку на посошок, мамы пытались разобраться в ворохе шуб, курток, ботинок и теплых штанов.

– Вы ничего не забыли? – спрашивала я у каждой порции уходящих гостей. – Телефоны, чьи варежки? Не ваши?

– Аня, ты скоро? Ты где вообще? – крикнула моя подруга Таня, не обнаружив свою четырнадцатилетнюю дочь в коридоре.

Анечка нашлась в комнате моей дочки – она стояла перед зеркалом и сумрачно смотрела на свои ноги.

– Я толстая. Как я на улицу в таком виде выйду? Почему я стала такой толстой? Это из-за торта?

Анечка была в теплых лыжных штанах, поскольку до ужина детей отправляли на каток. Штаны ей были явно малы. И даже не застегивались.

– Анечка, ты не толстая, ты очень красивая, – попыталась успокоить ее я. – Тебя родители ждут.

– Не выйду, – заявила Аня.

На счастье, в этот момент в комнату влетела младшая Анина сестра – десятилетняя Полина.

– Ты чего мои штаны напялила? Снимай давай! Вообще уже! – заявила Поля.

И надо было видеть облегчение, отразившееся на лице Ани.

– Забирай свои штаны и верни мне мой телефон! Ты опять его брала?

– Он все равно запаролен, – пожала плечами Поля.

– Мы уйдем когда-нибудь или нет? Завтра в школу, между прочим! – подала из прихожей голос Таня. Папа Леша в этот момент, уже одетый, но еще не обутый вернулся к столу и продолжал выпивать и закусывать.

– Леша, поехали уже!

Таню можно понять – она была трезвая, поскольку ей предстояло сесть за руль, и ей не терпелось поскорее добраться до дому.

После жарких поцелуев и рукопожатий они наконец вышли из квартиры. Я убирала посуду, провожала остальных гостей, помогала детям одеться, выдавала гостинцы.