Второй раз в первый класс

Последний страх все же материализовался. Сима действительно потерялась по дороге из столовой в класс. Две девочки побежали ее искать. По собственной инициативе. Их никто не просил. Просто они видели, как Сима вышла из столовой и не дошла до класса. Говорят, что дети сейчас другие – циничнее, жестче. Возможно, но они еще не потеряли способность откликаться, дружить, помогать, сочувствовать, если дать им такую возможность.

Тут еще позвонила мама. Она как никто выбирает время, когда звонить. Восемь тридцать. Я докрасила глаза и села смотреть новости по телевизору. Я не знаю, что делать утром. Решила, что по утрам все смотрят новости. В результате попала на какое-то кулинарное шоу и не могла оторваться.

– Мам, ты чего так рано?

– Просто вспомнила. Хотела тебе рассказать. Ты знаешь, что тебя всегда теряли в школе?

– Маааам!

– Нет, ты послушай. Это было очень смешно!

Мы жили с бабушкой в большом североосетинском селе. Она была главным редактором районной газеты, а я училась в сельской школе. Как рассказала моя мама, я могла выйти из класса посреди урока и пойти в другой класс. Там мне тоже были рады, как бывают рады внучке уважаемого человека. Никто не посмел бы меня спросить, какого лешего я пришла в другой класс. Мне, третьекласснице, это очень нравилось, и я курсировала из класса в класс. Сидела десять минут в одном, потом переходила в другой, в третий. В каждом классе мне радовались и выделяли парту. Моя классная руководительница была очень доброй женщиной. И очень пугливой. Она думала, что я устала, хочу сходить в туалет, отдохнуть, поэтому выпускала меня из класса по первому требованию. Пропажу ребенка она обнаруживала где-то часа через два. И бросалась меня искать. Все учителя говорили, что да, видели, заходила, а куда потом ушла – не знают. Раз ушла – значит, так надо. Кто же запретит внучке главного редактора уходить? Несчастная моя классная – русская учительница Валентина Ивановна – бежала искать меня по соседним домам и дворам. Но там тоже говорили – заходила, съела кусок пирога, попила чай, съела торт, ушла. Валентина Ивановна добегала до здания редакции, которое было недалеко от школы, и начинала разыскивать там. Бабушка видела учительницу в окно и, естественно, выглядывала.

– Что случилось?

– Ничего. Гуляю тут.

– Зайди ко мне.

Валентина Ивановна от страха начинала плакать и признаваться. Маша потерялась. Куда ушла – неизвестно. Бабушка отправляла на поиски лучшего репортера газеты Маратика. Ему было уже под тридцать, но, по местным меркам, он считался просто мальчишкой, которого можно было гонять туда-сюда. Маратик мог найти меня в классе осетинского языка, в спортзале или у директора школы. Директор, Вадим Аркадьевич, который очень уважал мою бабушку, уступал мне свое директорское кресло и вызывал учителей-предметников. Уроки я проходила отдельно от всего класса, причем вразнобой. Единственным исключением была тетя Роза – учительница русского языка в старших классах. Как было совершенно непонятно, почему русская женщина Валентина Ивановна попала в осетинское село и ведет уроки осетинского языка, так было непонятно, почему Роза Аслановна, осетинка, преподает русский язык, который в старшей школе достаточно заковыристый. Она приходила ко мне за консультацией, и я ей объясняла семантику русских пословиц, поговорок и идиоматических выражений. Поскольку мне, третьекласснице, знаний не хватало, я готовилась дома с бабушкиной помощью. Она была счастлива, думая, что я пошла по ее стопам и наверняка скоро начну писать заметки для стенгазеты, поэтому заказывала из Москвы разнообразные словари – от «Трудностей русского языка» до «Словаря синонимов», которые я передавала Розе Аслановне. Почему Роза Аслановна, которая очень уважала мою бабушку, не могла обратиться сразу к ней за помощью, тоже было не вполне ясно.

Конечно, все понимали, что никуда я не исчезну. Ну куда можно деться в селе, где тебя знает каждая собака? Решили так – хочу я ходить на другие уроки в другие классы, ну и ладно. Но однажды я все-таки пропала по-настоящему. Надо сказать, что исчезновение обнаружили уже вечером, да и то не сразу. Бабушка писала материал и взяла работу домой. А когда она писала репортажи для рубрики «Письмо позвало в дорогу», то могла и землетрясения не заметить. Из творческого пике ее вывела моя подружка Фатимка.

– А где Маша? Ее в музыкалке не было. Магда Владимировна ругалась. У нас сегодня ансамбль, – сказала Фатимка, с которой мы играли в четыре руки.

– Что? Маша? – удивилась бабушка. – Маша! Маша!