Второй полёт Гагарина

К моменту, когда нырнул под одеяло, понял: существование в Луостари возможно. Но, несмотря на более высокий статус офицера по сравнению с курсантом, оно ещё более спартанское, чем в Чкаловском училище.

Было душно, три молодецких глотки на мизерный объём. И окно не откроешь, дубак. Такие дела.

Наутро, не особо выспавшиеся от тесноты, мы отправились представляться командиру полка, днем раньше он не смог выделить времени Доронину и Дергунову. Извиняюсь, сутками раньше, день здесь отсутствовал как явление. Все трое были обмундированы с училища в чёрные авиационные куртки, гордость молодняка. Как офицеры, имели право с повседневкой носить обычные брюки и ботинки, но предпочли сапоги, под них проще намотать очень тёплые портянки из дома. Мороз щипал уши, не прикрытые фуражками, и сами фуражки пришлось придерживать, чтоб ветром не унесло в НАТО, норвежская граница всего в паре-тройке десятков километров.

Городок освещался тускло. Наверно, чтоб не привлекать излишнего внимания со стороны вражеской авиации. Вместо рассвета проглядывали какие-то сумерки. Что-то внутри требовало: ночь же прошла, где утро, где день? Где-где, в Караганде! Там точно не видели полярную ночь.

Темень уже начала давить на психику, и что будет через месяц-два? Хочешь – не хочешь, а терпи до приезда эмиссаров Каманина. Больше двух лет.

Под ногами скрипел снег, какой-то более плотный, чем под Оренбургом, вдали слышался гул прогреваемых авиадвигателей. Но громче всего орали чайки исполинского размера, размах крыльев метра полтора, если не больше. В отличие от привычных чаек, сновавших над реками и озёрами центральной полосы, эти издавали исключительно противные звуки необычайной громкости и охотились не за рыбой. Здоровые как альбатросы, они колупались по помойкам. Когда находили что-то себе по вкусу, торжествующе взмывали в чёрное небо и уносили добычу. Не знаю, как у меня сложится ориентирование на местности, эти помойные птицы наверняка чувствовали себя в своей тарелке, дорогу к любимой мусорке найдут на раз, кто бы сомневался.

Женщина повела группу школьников разного возраста, видимо – в школу. Несмотря на сравнительно спокойный ветер, он хотя бы не валил с ног, детишки шагали один за другим, обвязанные верёвкой.

Ближе к КПП солдаты шуровали лопатами, пытаясь раскидать снег у въезда, и безнадёжно проигрывали бой с северной природой. Наши документы офицер проверил без особого тщания. Случайных шатающихся здесь не бывает.

«Вау, какие орлы пожаловали» от командира полка не услышал. Да и не ждал. Обнаружив, что у всех троих больше двух с половиной месяцев перерыв в лётной практике, подполковник Павел Бабушкин сказал как отрезал:

- Значит, забыли половину того, что знали. А в училище не получили и половины того, что нужно в полярной авиации. Просил же – присылать лётчиков с опытом хотя бы в средних широтах… Ладно, пехота, обратно не отправлю. Будем учить заново.

Я сдержал улыбку, гагаринская – она такая, не заметить невозможно, невольно вспомнив анекдот: «Забудь всё, чему тебя учили в институте, тебе это не пригодится. - Я не учился в институте. - Тогда вы нам не подходите, нам нужны люди только с высшим образованием».

- Есть учиться заново! – Юра опередил меня.

- Обживайтесь. Потом будем выводить по одному на спарке. Дальше – с ведущим как на поводке. Если через полгода вызреете из пехоты к самостоятельным заданиям, считайте себя чкаловыми.

Его можно было понять. Хрущёв сократил огромную сталинскую армию, сотни тысяч офицеров отправились на гражданку, в том числе опытные военные лётчики, далёкие от пенсионного возраста, а училища продолжали исправно штамповать выпускников-полуфабрикатов. Тем более авиаполк, в цивильном обозначении в/ч 74479, считался второй линии, здесь несли службу многие выпускники Чкаловского училища, получали квалификацию, гораздо быстрее – звёздочки капитана… и писали рапорт на перевод в более спокойные и комфортные места, если находили вариант.

Потратив на нас драгоценную минуту, спровадил к замполиту. Тот всего четверть часа отрабатывал обязательную программу о наследниках боевых традиций защитников советского Заполярья, потом с ходу перепрыгнул на бытовые проблемы, понимая: верность Родине и партии лучше не испытывать на прочность хозяйственными неурядицами. Пообещал, что скоро достроится дом, каждая офицерская семья получит по отдельной комнате, а с ребёнком может рассчитывать даже на отдельную однокомнатную квартиру. Ситуацию «трое в одной койке, не считая собаки» обещал урегулировать сегодня же.

- Разрешите обратиться! Лейтенант Гагарин. Как обстоят дела со спортом?

Оказалось – зимой не очень. На открытом воздухе да в снегопады вообще никак. Но есть вариант. От финнов остались огромные склады. Естественно, по армейскому обыкновению они заполнены всяким особо важным, ценным и совсекретным хламом, который, при желании, стоило бы большей частью списать и вывезти на свалку, частью перераспределить по другим складам.