Второй ошибки не будет

Не очень успешно сдерживаю довольную улыбку. Макаров не узнает, что это признание тоже моя заслуга. Когда мне позвонили из суда и попросили подъехать насчет моего заявления, я предупредила Алину Петровну, что все открылось.

Трогаю щеку, на которой остается еще едва заметный след от царапины, но он скоро пройдет. Это Алина Петровна понервничала, услышав из моих уст пренеприятное известие. Хороший был момент, грех жаловаться.

Я довольно быстро ее утихомирила и убедила, что, если она хочет остаться на свободе, надо немедленно, пока приговор по делу Макарова еще не вынесен, мчаться в первое же отделение милиции, каяться и валить все на своего супруга и повелителя.

Самое смешное, что она мне за это благодарна и набивается в подружки. А с другой стороны, кто будет ей сухари сушить? Можно сказать, я – последний шанс.

– Мануйлов хлопотал, конечно, зря, – вздыхает Макаров, – в мое кресло он все равно бы не сел. Уважением коллектива он не пользовался, тесть умер, так что поддержки сверху тоже не стало…

Мне жаль слышать о смерти генерала Карасева. Он произвел на меня очень хорошее впечатление в ту нашу единственную встречу. Зато Мануйлов с Алиной теперь беззащитны перед законом, как и все остальные люди.

– Он надеялся заручиться поддержкой Воскобойникова, – напоминаю я.

Макаров смеется:

– Ах, Инна Александровна, для поддержки такого уровня одной фальшивой экспертизы мало.

Тут же соображает, что сказанул лишнего, и осекается. Я делаю вид, будто не поняла шутки.

– Но, как вы понимаете, я пригласил вас не просто для того, чтобы поболтать о жизни.

– Да?

– У меня к вам вполне конкретное предложение.

– Слушаю вас.

Недоумеваю, но держу на лице улыбочку.

– Не хотели бы вы возглавить бюро судебно-медицинской экспертизы?

– Я? Но я много лет занимаюсь только судебно-химическими исследованиями и не знаю многих нюансов…

Сказать, что я шокирована – это сильно смягчить. Голова кружится, но я изо всех сил сохраняю внешнюю невозмутимость.

– Инна Александровна, не надо прибедняться, – мягко, но уверенно говорит Макаров. – У вас большой опыт во всех областях судебно-медицинской экспертизы, в настоящее время вы отлично справляетесь с руководящей работой, и отзывы о вас от рядовых сотрудников превосходны.

Опускаю глаза.

– Повторюсь, я лицо заинтересованное, и при всем желании не могу исключить компонент личной благодарности, но я не только спасенный вами человек, но и управленец, и вижу, что вы проявили себя как глубоко порядочный человек, грамотный специалист, а главное, нашли оптимальный выход из сложной и нестандартной ситуации в условиях нехватки времени. Вы рисковали ради торжества справедливости…

Я деликатно кашляю, прерывая его духоподъемную речь. Да, конечно, именно ради торжества и именно справедливости я рисковала, только совсем не той, которую он имеет в виду.

– Короче говоря, я вижу, что в вашем лице город приобретет отличного руководителя бюро, и буду ходатайствовать о вашем назначении, если вы согласны.

Конечно же, я согласна. Встаю, мы тепло прощаемся с Макаровым. В дверях хочу спросить, когда же суд над супругами Мануйловыми, но соображаю, что не нужно. Меня все равно вызовут для дачи показаний.

* * *

Анатолий думал, что после суда жизнь станет совсем невыносимой, но вышло наоборот. Оказалось, что надежда манила и мучила, а когда стало ясно, что никаких царских милостей на них точно не упадет, надо или терпеть, или выбираться самостоятельно, то на душе сделалось спокойнее и даже веселее. Лиза сказала, это потому, что в ожидании квартиры они чувствовали себя беспомощными и зависимыми от чужой воли, а это разрушает «еще похуже твоей мамаши».

Он вдруг понял, что, зациклившись на ожидании квартиры, словно сгорбился, как нищий с протянутой рукой, и как-то подзабыл, что на свете живется очень даже интересно и радостно, когда держишь свою судьбу в своих руках. И прыгаешь ты с легким сердцем, когда свой парашют ты укладывал сам.

Они подыскивали варианты, пытались что-то откладывать на первый взнос в кооператив, Анатолий вкалывал на полторы ставки, и, в общем, жизнь текла довольно мирно, пока черт не дернул их за язык признаться маме, что скоро у нее появится еще один внук.

Анатолий поморщился, вспоминая вчерашний скандал. Мама не стеснялась в выражениях. Они низкие животные, которым похоть затмила мозг, безответственные родители и отвратительные эгоисты, и дураку понятно, что Лиза решила родить только потому, чтобы покрепче привязать к себе мужа, ибо почуяла, что стала ему не нужна.

В итоге они с женой весь вечер шатались во дворе, как малолетние гопники, а мама сидела вдвоем с Олей и, очень может быть, рассказывала ей, как становится тяжело жить первому ребенку, когда появляется второй.