Второй ошибки не будет

Ксюша приказала себе испугаться, что он умрет у нее на руках, но снова ничего не вышло. Полное спокойствие, характерное для бездушной сволочи, и больше никаких чувств. Обидно.

Усатый нервно расхаживал возле машины с огнетушителем, и Ксюша сообразила, что он боится пожара, и даже тогда ей не стало страшно. Дверь открыта, она успеет выскочить, да и дядька страхует. Вроде бы надо разговаривать с умирающими, как-то их приободрять, Ксюша нахмурилась, но не смогла придумать ничего такого, что доставило бы радость этому полумертвому незнакомцу или побудило его выжить.

Только долг есть долг, и Ксюша выдавила из себя: «Ну, вы это, держитесь, пожалуйста…»

Наконец, прибыла «Скорая», и Ксюша передала пострадавшего бригаде. Фельдшер с длинными волосами и бородой оказался поразительно похож на Иисуса Христа с бабушкиной иконы.

Медики быстро погрузили мужчину на носилки, широким бинтом примотали к его ране Ксюшин фартук и уехали, завывая сиреной.

Ксюша собралась уходить с места происшествия, но тут ее перехватила милиция. Сначала похвалили за активную помощь, потом отругали, что не носит с собой ученического билета, которого, к слову сказать, у Ксюши вовсе не было, а потом снова похвалили и подкинули на своей машине до дома, весело запугав: «А то ты пойдешь, как жертва изнасилования, без фартука и вся в кровище».

Милиционеры были симпатичные молодые парни с открытыми лицами, совсем не похожие на тех зловещих упырей, образы которых, не жалея красок, рисовали школьные гопники. Никто вроде бы не собирался отбивать Ксюше почки, а совсем наоборот, тот, что постарше, заметив, что руки у нее все в крови, притормозил у ближайшей аптеки и заставил свирепую старушку-провизоршу пустить Ксюшу умыться.

Оттирая с рук засохшую кровь, она немного помечтала, как милиционер влюбится в нее, но парни только сказали, что она боевая девчонка, и пусть обязательно приходит к ним на службу.

«Нам нужны такие крепкие фронтовые ребята!» – процитировал милиционер и засмеялся, а Ксюша тоже улыбнулась, но на самом деле огорчилась, что ее, как всегда, держат за ударную силу, а не за прекрасную даму.

К счастью, бабушка отдыхала в своей комнате, и Ксюше удалось незамеченной прокрасться домой.

Она быстро приняла душ, постирала форменное платье, повесила его на балконе и полезла в дальний ящик стола, где хранила свои невеликие накопления.

На новый фартук, пожалуй, не хватит. Ладно, пока сентябрь, пару деньков можно в белом походить (типа она в восторге от учебы), а в пятницу надо взять у мамы недельный рубль на обеды и топать в универмаг за самым дешевым фартуком, иначе на нее обратят внимание в школе, но совсем не в том смысле, как бы хотелось.

Ксюша вздохнула. Еще одна мечта так и отвалится в прошлое, не сбывшись. Так ей хотелось красивый фартук с широкими крылышками, но в магазинах подобная красота не продается, а про ателье даже заикаться нечего – Ксюше сразу дома объяснят, кто она есть такая и что ей положено.

Ладно, главное сейчас, чтобы предки не узнали о ее приключении. Ксюша пока не могла сообразить, за что именно ей попадет, если откроется правда, но в том, что попадет обязательно, не сомневалась ни одной секунды.

Стало немножко грустно, что вот произошло с нею что-то интересное, а рассказать некому. Единственная подруга прямо первого сентября укатила на спортивные сборы и вернется только через месяц. А в школе даже смысла нет рот открывать – если вдруг и послушают, то уж точно не поверят, поржут над ней только, и все.

Ксюша еще подумала о пострадавшем, поправится ли он, и о том, втором. Тут на душе у нее стало кисло, и Ксюша мысленно поблагодарила усатого за то, что не позволил ей увидеть труп, и он так и остался для нее абстрактным пострадавшим. Милиционеры сказали, что он умер мгновенно, так что сам не заметил, и Ксюша ничем бы ему не помогла. Упрекать себя вроде как не в чем, но все равно было тоскливо от мысли, что жизнь может прерваться от одного неосторожного движения.

Был человек, дышал, чувствовал, может быть, любил, а потом неосторожно повернул руль – и все закончилось. И ничего не исправить.

Только ближе к вечеру до нее дошло, что это неосторожное движение могло прервать и ее собственную жизнь. Даже ноги подкосились от этого внезапного понимания, и Ксюша впервые почувствовала, что холодный пот это не просто фигура речи, а вполне себе реальное явление.

Улегшись на свой диванчик, Ксюша спрятала голову под подушку и попыталась представить, как это – не быть, но тут бабушка позвала ее помогать с ужином.

– Я чищу картошку, следовательно, существую, – вздохнула Ксюша и поплелась в кухню.

За ужином Ксюша нетерпеливо ждала, когда диктор ленинградских новостей закончит свой нудный бубнеж и покажут какую-нибудь киношку, как вдруг в бравурном речитативе ей послышалось собственное имя. «Да нет, не может быть», – подумала она, но машинально взглянула на экран.

В комедиях герои всегда узнают ошеломляющую новость в процессе чае- или винопития и от удивления плюются, как будто гладят пересохшее белье.