Второй Император

Прошло несколько дней с тех пор, как Фенг поселился в усадьбе господина Гуожи, точнее в удивительном саду, в домике повара над плесом, как раз у того места, куда он привез маленького Энлея. Новые друзья приняли Фенга, как родного: уже несколько дней его кормили до отвала и не позволяли ничего делать. Синяки проходили понемногу и искусанное большими муравьями тело перестало зудеть. Увидав его после бани, без единого живого места на теле, мастер Ксан долго цокал языком, удивляясь мужеству и выдержке Фенга. Опытный мастер кун-фу, он по достоинству оценил подвиг.

– Заметь, – сказал он, – я знаю немногих, способных без малейшего движения выдерживать эту пытку.

Наблюдая, как Фенг примет похвалу, мастер Ксан снова не заметил ни малейшего колебания – ни в голосе, ни на лице юноши. А следовательно, Фенг не ослеп от блеска собственного оружия(40).

– Что ж, я вижу рождение новой звезды, – добавил мастер Ксан, глядя в небо.

Без сомнения, действительно, что-то родилось той ночью и что-то умерло: возможно, это был страх и беспокойство за свою жизнь, за будущее, за все на этом свете. Перешагнув границу боли, Фенг мужественно принял смерть своих желаний и получил освобождение… Лишь бросив взгляд в бесконечные небеса, он пережил удивительное состояние: великое смирение, как мановение судьбы и дар свыше, – достойный ответ на давно интересующий его вопрос. На душе было свободно и легко, и как-то по-особому празднично.

Они сидели на маленькой деревянной площадке перед домом и смотрели, как где-то вдали, над горами, за большой желтой рекой догорал закат, постепенно терял краски, медленно уступая ночи законное право. За ним, словно от взмаха крыла невидимой птицы, вспыхивали звезды, еще несмелые и по-младенчески чисты, как поцелуй ребенка.

От господина Гуожи, как и было обещано, Фенг получил большое вознаграждение за спасение Энлея. Половину денег он отдал мастеру Ксану, а вторую часть попросил доставить своему отцу, что и было немедля исполнено. Ведь хозяину этого дома повиновалась вся империя. Вместе с деньгами в дом помощника цзедуши отправились богатые дары от самого главного министра и поскромнее, лично от мастера Ксана. А заодно – приказ о назначении отца на должность губернатора провинции. Удивлению Фенга не было границ. Он закормил петуха самым отборным просом, не переставая дивиться ловкости последнего. Хотя, глядя как-тот беспринципно жрёт просо, задним числом сопоставляя факты, Фенг понимал, что здесь дело явно не в птице. «Ну, разве мог простой петух вершить судьбы империи?» И это был еще один вопрос, в котором Фенг решил конкретно разобраться.

– Это в чем ты решил разобраться?

Петух, символ года Поднебесной, влепил подзатыльник спящему Фенгу. – Может быть, ты со мной хочешь разобраться? Отнести мастеру Ксану на кухню и запечь в кисло-сладком соусе? Поберегись, дракон атакует!

Петух лихо нанес Фенгу удар молота по голове, но тот успел подложить руки.

– Ты что опять дерешься? – завопил Фенг. – Разве мало я натерпелся от муравьев… и на рынке?

– Дурак ты, я совсем не дерусь с тобой. Я обучаю тебя настоящему кун-фу!

– В смысле?..

– В самом прямом. Или ты думаешь, что кун-фу – беспорядочно махать руками и ногами? Ты вспомни, как ты дрался в Шаолиньском монастыре с мастерами.

– Какие они мастера… – кисло произнес Фенг.

– А я что говорю! Настоящее кун-фу – это совершенство духа. Ну, и немножко всего остального. Те монахи не были настоящими, но и они бы хорошенько намяли тебе бока, не дерись я тогда вместе с тобой… в духовном мире. Или ты думаешь, что это ты сам разделал полсотни мастеров?

– Теперь уже нет, – ответил Фенг.

– Но признайся, – лукаво спросил Петух, – ты ведь мнил о себе после этого?

Все вы, люди, с этой гнильцой самомнения. Пока не надаешь вам по шее, каждый считаете себя пупом земли.

И Петух с огромным удовольствием снова влепил Фенгу затрещину.

– Ай-яй-яй, – заорал Фенг и как-то почти машинально ткнул Петуха пальцами в грудь.

– Ого?! – Петух отскочил на пару шагов. – Ты делаешь успехи. Если так пойдет дальше, ты вскорости сам начнешь меня колотить.

Фенг вопросительно уставился на него. Петух на Фенга.

– Ну, и тупой ты, братец… – заявил дух после продолжительного обмена мыслями.

– Не понял…

– Я же говорю: дурак. Кун-фу только тогда настоящее, когда им начинает заниматься духовная сущность человека. Причем, в совершенстве. А до этого человек больше похож на вареную лапшу, пусть он и машет кувалдами направо и налево и мнит о себе.

– То есть, ты хочешь сказать, что если мне удастся побить тебя во сне, я стану настоящим мастером?

– Ну, конечно! – обрадовался Петух. – Человек рождается, душа его входит в плоть, становится аморфной, похожей на сырое тесто или глину. И только путем постоянных упражнений усваивает себе ту способность, к которой ее приучит тело. А тело, в свою очередь, к деланию побуждает дух, если он ответственный и не дармоед.

Петух многозначительно поднял «палец» вверх. – Ну, типа меня.

– А-а-а… – протянул Фенг.

– Ага, – подтвердил Петух.

– А я думал…