Второгодник

Продавец напоследок заверил, что сегодня у него счастливейший с момента нападения на станцию день, просил непременно заходить ещё хотя бы просто попить кофе. Бледный Джон, ответив, что непременно и с радостью, покинул заведение первым. Парни вышли из магазина с гирляндами пакетов в каждой руке, а девочки несли сумки с подарками и разными мелочами. Джонни быстрым шагом повёл всех «отметить это дело» в ближайшее кафе, где просто бросил пакеты на пол и побежал вымыть руки. Тогда-то он и смог сполна порадоваться за девчат – парень был просто счастлив!

Жека хорошо усвоил этот простой способ сделать человека по-настоящему счастливым. В принципе больше ему для счастья ничего не требовалось, но Жеке было перед ним немного стыдно, и девчата же не виноваты – спросил у официантки мороженого с шоколадным муссом.

Когда эмоции перешли на устойчивый уровень радости жизнью, Джон задумчиво поскрёб голую кожу у темечка, - а теперь куда, бро?

- Пойдём менять кредитки на реалы, - ответил Жека, вынимая коммуникатор, - хрен с этим Ибасиной, по десять, так по десять…

Он набрал финансовый отдел компании, чтоб не прогуляться напрасно. Ответила очень деловая девушка, профессионально вытянула из Жеки, зачем ему понадобилась такая сумма местных денег, да он и не собирался ничего скрывать. Менеджер сочла причину уважительной и заверила, что валюта будет готова через полчасика. Ребята спокойно вернулись в магазин, попросили знакомого приглядеть за покупками.

В обменник шли с девочками под ручки, снисходительно поглядывая на встречных аборигенов. Наёмники с красотками идут за деньгами, так и должно быть всегда и везде. Деньги действительно ждали их в опечатанных мешках, Жеке оставалось лишь поднести карточку к считывателю. На обратном пути пройтись получилось с ещё большим шиком – наёмники правой рукой придерживали за талии красавиц, а в левой несли по банковскому мешку с оттиском «10 млн.».

Заглянули за покупками и сумками, всё оставалось в том же положении, в каком оставили, парень даже табличку «учёт» не снимал до их возвращения. В госпиталь притащились уже навьюченными верблюдами, рук обнимать девчонок не хватало.

Дабы сразу уладить вопросы пошли прямиком в общую комнату. Куда ещё тащить деньги, ребята не представляли – там хоть точно есть сенсоры Ибн Сины. Заходят, значит, в залу, а там на каждом диванчике сидят по трое местных военных, головизор смотрят.

«- Правильно Лиля говорила, надо было сломать! – подумал Жека, бросив мешок, сумку и пакеты на пол, - ну, сколько ж можно-то»!

- Сука, - проговорил Джон, тоже бросив груз, и полез за отворот пиджака.

Военные дружно встали, один сказал, - салам алейкум.

- Алейкум ассалам, - проговорил Жека, застыв с рукой за отворотом пиджака, словно во внутреннем кармане что-то искал.

- Здравствуйте, - пожелал собравшимся Джонни, всё-таки вынув пистолет.

Наводить ни на кого не стал, почесал задумчиво стволом затылок, однако военные заметно побледнели, взгляды их стали грустны. Джон в смущении, будто вытаскивал, только чтобы почесать затылок, убрал пистолет за пазуху.

- А вы лечиться сюда? – участливо спросил Жека, вынул пустую ладонь из-за пазухи, спохватился, - да вы садитесь, пожалуйста.

Мужчины сели на диваны, но видимого облегчения им это не принесло - стоять со столь напряжёнными спинами было бы легче.

- А мы давно тут уже лечимся, - сообщил Джон, - очень хорошая больница, очень! Почти вылечили уже!

- Да! Вот деньги принесли за лечение, - Жека нагнулся за мешком и позвал, - эй! Ибасина! Вот твои десять миллионов.

- Двадцать, - Джон поднял второй мешок, - и хватит прикалываться! Его звать Ибн Сина.

- А я как сказал? – не понял Жека.

- Ибн Сина! – звенящим от смеха голоском позвала Лиля.

В центре появилась голограмма врача. Старик в какой-то мешковине с голой расцарапанной грудью стоял на коленях, склонив посыпанную чем-то серо-белым голову. Не поднимая лица, прошамкал в бороду, - шмивенно пвашу пващения, о, швефлолихие! Пофядите фашехо нехофнофо пша, фелиходуфные фоины!

- Что это с ним!? – опешил Жека.

Старец поднял лицо, сплошное месиво, борода слипшимися сосульками кровавых сгустков, во рту с разбитыми губами ни одного зуба, глаза заплыли.

У Жеки душа перевернулась от жалости, - да кто ж тебя так?!

- Шам, - сказала голограмма.

Из динамиков головизора заговорило строгим мужским баритоном. – В систему дворца поступил внешний запрос высшего приоритета. После разбора на приложение Ибн Сина наложено административное взыскание за самоуправство. Поставлена задача любыми средствами выпросить прощение у пострадавших от самоуправства лиц.

- Как сам?! – воскликнул Жека.

- Молил Всевышнего, - пояснил Ибн Сина, - усердно молил!

- Лицом?! – не мог поверить Жека.

Голограмма не спешила заостряться на подробностях.

- Да ладно, - растерялся Жека, - не так уж мы пострадали…, - врач тихонько заплакал, Жека поспешил внести уточнение, - ладно, совсем не пострадали! Мы на тебя не сердимся, не плачь!

Ибн Сина настороженно уставился на парней, Джон неуверенно проговорил, - если тебе денег надо, мы и так принесли.