Второе кольцо силы

— Маги, подобные Нагуалю и Хенаро, имеют два цикла. Первый — это когда они еще человеческие существа, подобные нам. Мы находимся в нашем первом цикле. Каждому из нас было дано задание, и это задание вынуждает нас оставить человеческую форму. Элихио, мы пятеро и Хенарос относимся к одному и тому же циклу. Второй цикл наступает тогда, когда маг больше не является человеческим существом. Такими были Нагуаль и Хенаро. Они пришли учить нас. И после того, как они обучили нас, они ушли. Мы являемся вторым циклом для них. Нагуаль и Ла Каталина подобны тебе и Лидии. Они находятся на таких же позициях. Она ужасающий маг, в точности как Лидия.

Ла Горда вернулась к печи. Сестрички, казалось, нервничали.

— Это, должно быть, та женщина, которая знает растения силы, — сказала Лидия Ла Горде.

Ла Горда ответила, что так оно и есть. Я спросил, давали ли им когда-нибудь растения силы.

— Нам троим не давали, — ответила Лидия. — Растения силы дают только пустым людям, таким как ты и Ла Горда.

— Нагуаль давал тебе растения силы, Горда? — спросил я громко.

Ла Горда подняла над головой два пальца.

— Нагуаль давал ей свою трубку дважды, — сказала Лидия, — И оба раза у нее ехала крыша.

— Что случалось, Горда? — спросил я.

— Я становилась сумасшедшей, — сказала Ла Горда, подойдя к столу. — Растения силы давали нам потому, что Нагуаль накладывал латки на наши тела. Моя пристала быстро, а у тебя это протекало трудно. Нагуаль сказал, что ты еще ненормальней Хосефины и такой же невыносимый, как Лидия, и он вынужден был давать тебе растения силы огромное количество раз.

Ла Горда объяснила, что растения использовали только те маги, которые в совершенстве владели этим искусством. Эти растения были таким могущественным средством, что для правильного обращения с ними требовалось самое безупречное внимание со стороны магов. Нужна была целая жизнь, чтобы натренировать свое внимание до необходимого уровня. Ла Горда сказала, что полный человек не нуждается в растениях силы и что ни сестрички, ни Хенарос никогда не принимали их. Но в какой-то момент, когда они усовершенствуют свое искусство как сновидящих, им придется воспользоваться растениями силы для получения завершающего тотального толчка. Это будет толчок такой силы, что нам невозможно и представить его.

— А тебе и мне тоже придется принимать их? — спросил я Ла Горду.

— Всем нам, — ответила она. — Нагуаль сказал, что ты должен разбираться в этом лучше, чем любой из нас.

Я некоторое время думал на эту тему. Психотропные растения оказывали на меня ужасающее воздействие. Они, казалось, достигали какого-то обширного резервуара во мне и извлекали из него целый мир. Недостатками их принятия были их отрицательное воздействие на физическое состояние и невозможность управлять их действием. Мир, в который они погружали меня, был неподатлив и хаотичен. Пользуясь терминологией дона Хуана, мне не хватало контроля и силы, чтобы воспользоваться этим миром. Однако если бы такой контроль у меня был, то я открыл бы возможности, потрясающие ум.

— Я принимала их, — внезапно сказала Хосефина, — Когда я была помешанной, Нагуаль дал мне свою трубку, чтобы исцелить или убить меня. И она исцелила меня.

— Нагуаль действительно давал Хосефине свой дым, — сказала Ла Горда и подошла к столу. — Он знал, что она притворяется более сумасшедшей, чем есть на самом деле. Она всегда была немного чокнутой, но еще и очень смелой и индульгирующей, как никто другой. Она всегда хотела жить там, где никто бы ее не беспокоил и где она смогла бы делать все, что ей захочется. Поэтому Нагуаль дал ей свой дым и отправил пожить в мир ее предрасположения на четырнадцать дней, пока она так не пресытилась им, что излечилась. Она пресекла свое индульгирование. В этом и состояло ее излечение.

Ла Горда вернулась к плите. Сестрички смеялись и хлопали друг друга по спинам.

Тут я вспомнил, что в доме доньи Соледад Лидия не только сделала вид, что Нагуаль оставил для меня какой-то пакет, но и на самом деле показала сверток, заставивший меня думать о футляре, в котором дон Хуан обычно хранил свою трубку. Я напомнил Лидии об их обещании отдать мне этот пакет в присутствии Ла Горды.

Сестрички переглянулись, а затем посмотрели на Ла Горду. Она кивнула. Хосефина встала и пошла в переднюю комнату. Спустя минуту она вернулась со свертком, который показывала мне Лидия.

Мое нетерпение достигло предела. Хосефина аккуратно положила сверток на столе передо мной. Все столпились вокруг. Она стала развязывать его так же, как в первый раз это делала Лидия. Когда пакет был полностью развернут, она вывалила его содержимое на стол. Это было тряпье для менструаций.

Секунду я был в ярости. Но громкий смех Ла Горды был таким веселым, что я и сам был вынужден рассмеяться.

— Это личный сверток Хосефины, — сказала Ла Горда. — Это была блестящая идея — сыграть на твоей жадности получить дар от дона Хуана, чтобы вынудить тебя остаться.

— Ты должен признать, что это была хорошая идея, — сказала мне Лидия.