Второе июля четвёртого года

На Чехова все это произвело сильное впечатление, однако становиться профессиональным писателем он не решался. Он говорил, что медицина - его законная жена, а литература - всего лишь любовница. Чехов лукавил, все-таки он был двоеженцем. Фраза "Лучший врач среди писателей, лучший писатель среди врачей" - это о нем. В Москву он вернулся с намерением зарабатывать на жизнь врачебной деятельностью, но о том, чтобы обзавестись выгодной практикой, особенно не заботился. Многочисленные знакомые Чехова присылали ему своих знакомых-пациентов, но Чехову "неудобно" было брать с них деньги, и эти пациенты редко платили за визиты. Так он и жил - веселый и обаятельный молодой человек с заразительным смехом. Он всегда был дорогим гостем в богемном кругу своих приятелей. Он много пил - точнее, он любил выпить, - еще точнее, он умел пить, - но, кроме как на свадьбах, именинах и по праздникам, никогда не употреблял лишнего. Женщины к нему льнули, у него было несколько романов, впрочем несерьезных. Чехов не хотел жениться, боялся изменить сложившуюся жизнь [однажды, говорят, удрал чуть ли не из-под венца, совсем как литературный персонаж Гоголя], и на этом основании недоброжелатели распускали слухи о какой-то будто бы его неполноценности. Чтобы покончить с деликатной темой чеховских "любовей", откроем известные всей тогдашней Москве тайны: в разное время у него гостили певица Эберле, художница Дроздова, писательница Авилова, артистка Щепкина, бывшая невеста Эфрос, и, конечно, Лидия Мизинова, - к судьбе этой женщины мы еще вернемся. [Известны и другие чеховские подруги, некоторые из этих дам были замужем.]

Свидетельства современников о внешности Чехова удивляют, воспринимаются как не вполне достоверные. Все кажется, что Чехов - это невысокий хрупкий человек, со слабой грудью, с негромким, хрипловатым от тяжелой легочной болезни голосом. Но вот художник Коровин вспоминал:

"Он был красавец. Вся его высокая фигура, открытое

лицо, широкая грудь внушали особенное к нему доверие. У

него был низкий бас с густым металлом; дикция настоящая

русская, с оттенком чисто великорусского наречия;

интонации гибкие, даже переливающиеся в какой-то легкий

распев, однако без малейшей сентиментальности и, уж

конечно, без тени искусственности".

"Таханрох" и "ложить пинжак на стуло" остались в далеком прошлом.

Один чеховский биограф очень верно заметил, что люди жившие рядом с Чеховым словно бы не в силах были увидеть его во весь рост. Когда вчитываешься в мемуары, возникает впечатление, "что Чеховых было много", каждый писал о каком-то своем Антоне Павловиче Чехове. Даже внешне Чехова воспринимали по-разному: "мнительность, тихий голос" и "бас с густым металлом" как-то не вяжутся. Для одних он был стеснительным, болезненным интеллигентом в пенсне и в шляпе, для других - веселым, "своим парнем", для третьих, завистников, - подзаборным пьяницей, литературным халтурщиком, "певцом сумерек". У меня [Моэма] тоже, наверно, получается какой-то свой Чехов - такой, которого я здесь описываю. Это очень важное наблюдение: ЧЕХОВЫХ БЫЛО МНОГО. Я еще вернусь к этой теме.

Шло время, Чехов неоднократно ездил в Петербург, путешествовал по России. Каждую весну, бросая немногочисленных пациентов, он вывозил все свое семейство за город и жил там до глубокой осени. Как только в окрестностях, становилось известно, что Чехов - врач, его начинали осаждать больные, и, разумеется, при этом ничего не платили.

Для заработка он продолжал писать рассказы. Они пользовались все большим успехом и оплачивались все лучше и лучше. Бывало, что в одном номере "Осколков" выходило сразу несколько чеховских рассказов, зарисовок, сценок, фельетонов, заметок, репортажей, и, чтобы не создавалось впечатления, что журнал держится на одном авторе [а так оно и было], приходилось брать псевдонимы. Не откажем себе в удовольствии привести здесь далеко не полный список чеховских подписей: Антоша, Анче, Че, Чехонте, Макар Балдастов, Брат моего брата, Врач без пациентов, Вспыльчивый человек, Гайка N_5, Гайка N_0, 006, Грач, Дон Антонио, Дяденька, Кисляев, Ковров, Крапива, Лаэрт, Нте, Прозаический поэт, Пурселепетанов, Рувер, Рувер и Ревур, Улисс, Человек без селезенки, Хонте, Шампанский, Юный старец, ...въ, Зет, Архип Индейкин, Василий Спиридонов Сволачев, Известный, Захарьева, Петухов, Смирнова и так далее.

Однако жить по средствам у Чехова не получалось. В одном из писем Лейкину он писал:

"Вы спрашиваете, куда я деньги деваю... Не кучу, не

франчу, долгов нет, я не трачусь даже на содержание

любовницы (любовь мне достается даром), и при всем при том

у меня из трехсот рублей, полученных от Вас и от Суворина

перед Пасхой, осталось только сорок, из коих ровно сорок я

должен отдать завтра. Черт знает, куда они деваются!".

Чехов опять переезжает на новую квартиру, теперь у него есть наконец-то отдельная комната, но чтобы платить за все, он вынужден вымаливать у Лейкина авансы.