Вторая жизнь. Вид сбоку

- Понимаешь, после смены тела, Тира как будто заблокировала для меня эту возможность, - продолжала делиться демонесса. – Ведь раньше она могла меня хоть как-то контролировать во второй ипостаси, а сейчас её сознание имеет ещё меньшую силу над моим. Но после этого случая с щенками она начала мне доверять, что ли. И я снова могу обращаться в большую страшную рогатую псину.

- Значит, будем тренировать и это, - кивнул страж, прикидывая в голове, как это вписать в свой многострадальный график.

- И даже не запрёшь меня, как особо опасный элемент? – пусть звучало сердито, но фиолетовые глаза лучились смехом.

- Ни за что, - хмыкнул мужчина, чувствуя необычную лёгкость от нового для себя отношения к форме собаки. – На тебе теперь тьма политики завязана на примирение с демонической расой.

Ноат рассмеялась, несильно ткнув стража в плечо. Хэлмираш лишь усмехнулся в ответ на жест.

- Слушай, а почему никто не стал спрашивать ничего о моём… превращении? Ведь я там на глазах у этого эльфа стала собакой. И он деду про оборотня сказал, - в голосе занесённой не было страха, скорее задумчивость.

- Я – оракул шестой ступени, - спокойно проговорил мужчина, переводя взгляд на полигон. Пусть его загнали в рамки только мирного использования магии оракулов, но свои не боевые возможности страж развил до предела. И защитил ступень, получая право на очень обширные вмешательства в головы учеников.

Здесь Ноат понятливо любопытничать не стала, просто приняв к сведению полученную информацию. Через несколько минут за спиной страж услышал знакомые шаги. Хэлмираш поднялся, махнул рукой подошедшему Тригу и перенёсся к себе в башню. Он был бы не против посидеть ещё с Ноат, но работа требовала его пристального внимания.

Глава 35

Появившись в комнате, Хэлмираш тут же почувствовал, что его ждут. Вышел в кабинет и вопросительно посмотрел на сидевшего на скамейке у стены полуорка. Тот несколько секунд молчал, но потом всё-таки заставил себя сказать:

- Слухи ходят, - проговорил он хмуро. – Ноат с Асквальдами поссорилась. Опозорила. А эльфы такие обиды редко прощают.

- С ней всё в порядке, - коротко усмехнулся страж, проходя к столу и садясь на стул. – Просто не трогайте её, пока сама не выйдет к вам.

- Что они с ней сделали? – зелёные глаза Орма опасно сузились.

- Ничего такого, за что бы не ответили, - совершенно спокойно ответил Хэлмираш. – Ты не лезь, куда не просят. Там уже разобрались и всё решили.

Полуорк немного помолчал, но с места не двинулся, его тяжёлый взгляд буравил стража.

- Что решили? Здесь из того рода несколько сильных магов, - всё-таки сказал Орм.

Страж коротко выдохнул, ощущая лёгкое раздражение:

- Никто её не тронет, - весомо уронил мужчина.

Полуорк кивнул и быстро удалился. А страж ещё пару мгновений смотрел в пустой дверной проём: из Орма выходит очень хороший друг. Ноат умеет подбирать себе окружение, в этом занесённой не откажешь.

Страж потёр пальцами переносицу, прикрыл на мгновение глаза: что он только что сделал? Принёс дар? Кому? Демонессе? И тут же сам себе ответил: не демонессе. Ноат. А она – человек. Пусть где-то даже более чуждый этому миру, чем демоны, но гораздо ближе для стража. А цвет её кожи, рога и татуировки не имеют совершенно никакого значения. Да, его поступок отдавал бредом. Но казаться и являться сумасшедшим для него не впервой. Пусть это будет бред, но он грел то, что осталось от старой сущности Хэлмираша. И впервые за много лет мужчина позволил себе эту маленькую слабость – сделать что-то для себя. Не для Академии и её населения, не для защиты, не для главы Дориарха. Для Ноат. И для себя. Потому что кроме него никто и никогда не узнает, что означали его действия.

Скинув куртку на спинку стула, Хэлмираш потянулся к бумагам, что веером лежали на столе – стоило сегодня доделать все срочные дела, потому что завтра его не будет весь день. День памяти его семьи – все знали, что на эти сутки главный страж пропадает из Академии. Но никакой суеты или утомительного ожидания в движениях не было, сухая стандартная работа. Страж методично разгребал образовавшиеся должностные завалы, даже не думая о том, что предстоит завтра. Это тоже было определённого рода смирение.