Вторая жизнь Уве

Подняв глаза, Уве вдруг понимает: Адриан, Парване и кошак ждут, что закажет он.

— Ну, мне тогда кофе. Черный.

Адриан лезет под кепку, чешет макушку.

— Какой… типа эспрессо?

— Нет. Кофе.

Чесотка расползается, рука Адриана чешет уже подбородок.

— Короче… типа черного кофе?

— Ага.

— С молоком?

— С молоком — это будет уже не черный кофе.

Адриан выставляет несколько сахарниц. Делает он это скорее от неловкости, не желая казаться круглым недотепой. «Спохватился!» — думает Уве.

— Обычный фильтрованный кофе. Самый обыкновенный, — повторяет Уве.

Адриан кивает:

— Я… это… Да. О’кей. Только вот чё… А как его делают?

Уве глядит на него так, как мужики вроде Уве глядят на всякого, кто скажет, что не умеет налить воду в кофеварку, отвесить молотого кофе, положить в фильтр и нажать на кнопку. Он показывает на полки за спиной у шкета — кофеварка притулилась в уголке. Наполовину затертая серебристым корпусом кофемашины размером с космический корабль — видимо, на этом звездолете и варганят тот самый эспрессо, догадывается Уве.

— Ах, на этой, — кивает Адриан на кофеварку, словно до него только дошло.

Опять поворачивает к Уве:

— Так на этой я, по ходу, не умею, типа.

— Ну, это уже, знаешь ли… — бурчит Уве и сам идет за стойку.

Отодвинув шкета, берет емкость. Парване громко кашляет. Уве зыркает на нее.

— Чего? — спрашивает.

— Чего? — переспрашивает она.

Уве вскидывает брови. Она пожимает плечами:

— Скажешь ты наконец, зачем мы сюда пришли?

Уве наливает воду в емкость.

— Мальцу вот этому велосипед починить надо.

— Который на машине сзади прикручен? — обрадовавшись, уточняет Парване.

— Вы мне сюда его привезли? — восклицает Адриан, на седьмом небе от счастья.

— Ну, у тебя же нет машины, — отвечает Уве, а сам тем временем шарит по буфету, пытаясь отыскать кофейные фильтры.

— Спасибо, Уве! — говорит Адриан и делает шаг навстречу Уве, но вовремя спохватывается, удержавшись от следующего.

— Так это твой велик? — улыбается Парване.

Адриан кивает. Но тотчас трясет головой:

— Да ну, не мой. Девчонки моей, короче. Ну, она типа пока не моя, но, по ходу, будет со мной.

Парване смеется:

— Так, значит, мы с Уве потащились в такую даль ради одного велосипеда? Чтоб ты починил его? Для девчонки?

Адриан кивает.

Парване, дотянувшись через стойку, хлопает Уве по руке.

— Знаешь, Уве, я иногда начинаю думать: а может, у тебя и вправду есть сердце?!

Тон ее Уве не по душе.

— Инструмент у тебя здесь, с собой? — спрашивает он Адриана, отдергивая руку.

Адриан кивает.

— Так неси. Велосипед сними с «сааба», тут рядом на стоянке.

Поспешно кивнув, Адриан убегает на кухню. Через минуту выносит здоровенный ящик, спешит к выходу.

— А ты цыц! — шикает Уве на Парване.

Та, судя по ухмылке, подчиняться не собирается.

— Все глаза мне этот велосипед промозолил, а то повез бы я его сюда, как же! — вяло оправдывается Уве.

— Да, да, как же, — хохочет Парване.

Уве рыскает за стойкой в поисках кофейного фильтра. В дверях Адриан буквально налетает на парнишку с сажей под глазами.

— Мне типа тут, короче, тему одну надо, по ходу, решить, — обрушивает Адриан на парня штабель слов, точно пустые коробки. — Мой босс! — кричит он Уве и Парване, указывая на парня с сажей вокруг глаз.

Парване, учтиво привстав, протягивает руку. Уве тем временем увлеченно роется на полках за стойкой.

— А вы… чё делаете? — интересуется чумазый паренек, с некоторым любопытством наблюдая, как незнакомый мужик предпенсионного возраста шарится за стойкой в его кафе.

— Мальцу велосипед починить надо, — невозмутимо отвечает Уве: мол, что тут непонятного? — Где тут у тебя фильтры, чтоб нормальный кофе сварить? — как у себя дома, спрашивает Уве.

Паренек показывает. Уве смотрит на него, прищуривается.

— Что это ты, красишься, что ль?

Парване шикает, Уве виновато оправдывается:

— Уж и спросить нельзя?

Паренек с сажей вокруг глаз хихикает, слегка натянуто.

— Ну, крашусь, — кивает он и начинает тереть глаза. — В клуб ходил танцевать, — с признательностью улыбается он Парване, когда та проворно, словно сообщник, помогающий скрыть следы преступления, достает влажную салфетку и протягивает пареньку.

Кивнув, Уве начинает возиться с кофеваркой.

— А у тебя что, тоже проблемы с велосипедами, любовью и женщинами? — как бы невзначай интересуется он.

— У меня? Нет, во всяком случае, не с велосипедами. И не с любовью вроде бы. И уж точно… Точно не с женщинами, — отвечает парень и замолкает.

Уголок его рта подрагивает. Тишина затягивается дольше чем на пятнадцать секунд, парень нервно теребит изнанку футболки. Уве жмет на кнопку, заслышав бульканье кофеварки, поворачивается, по-хозяйски заглядывает под стойку — так, словно нет на свете картины обыденней, чем посетитель кафе, зашедший сам себе сварганить кофейку.

— Голубой, что ли? — кивает он чумазому пареньку.

— УВЕ! — Парване снова шлепает Уве по руке.

Отдернув руку, Уве негодует:

— Что я такого сказал?!

— Чего обзываешься… Нельзя называть людей… — шипит Парване, не смея произнести слово.

— Голубыми? — подсказывает Уве.

Парване снова бьет по руке, но промахивается — Уве начеку.

— Нельзя, не смей называть его так! — не велит она ему.