Вторая жизнь

Вот дочь его лежит рядом с мужчиной. Вчера пришли. Парень смелый — не боится Багыра, и руку ей на плечо положил, как хозяин. Улыбка и румянец у Оланы: целовал ее крепко.

Багыр сжал скулы, закрыл глаза. «Прирезать, как оленя, — выбросить волкам…»

Он тупо уставился на руку Никиты, лежавшую на плече дочери. Рука молодая, крепкая, с ссадинами…

Что с ней делать? Рука сама не уберется с плеча дочери? Рука не боится злых взглядов Багыра! «Вай-ай!» — подошел ближе, сбросил руку с плеча — она мягко шлепнулась на шкуру…

«Не буди спящего, он сам проснется», — успел подумать Багыр — рука снова легла на плечо Оланы.

— Хм! Торэлойка! Медведь! — выругался шепотом Багыр и вдруг почувствовал, что он боится спящего, а спящий не боится его, спящему все равно: он не видит и не слышит Багыра. Усмехнулся с досады — в груди стало жарко, задышал тяжело от злобы. Проходя мимо, не удержался — пнул ногой, чтобы пинком разбудить парня. «Теперь не боюсь…»

Никита проснулся, поднялся на локоть, ничего не понимая. …Олана! Рядом спит. Он в тайге, в избе ее отца. Уже утро. Ага, и Багыр пришел! Вот он видит согнутую спину Багыра, склонившегося над чувалом. Что это он там делает? Строгает ножом лучину. В чувале будет гореть огонь. Нож острый, сверкает меж пальцев Багыра, отливает синевой.

Олана спит — на щеках сонный розовый румяней. Не хочется ее будить.

Никита тихо заговорил:

— Паче рума, ачи! Здравствуй, отец Багыр! Это мы, Олана и Никита Бахтиаров. Пришли к тебе вместе вчера. Олана боялась одна… Вот и ждали…

Багыр не повернулся, не ответил на приветствие, молчал. Шея краснела. Волосы на макушке сбились, и торчит смешной хохолок.

Спина широкая, тяжелая. Молчит Багыр.

«Не ответил на приветствие, значит, не хочет говорить со мной».

Никита затих. «Неловко. Надо уходить. Олана спит — останется здесь», — стало обидно оттого, что он здесь — чужой, что Багыр не хочет говорить, а Олана спит и тоже равнодушная, значит.

Наконец, Багыр оглянулся и пытливо посмотрел на Никиту, холодно прищурив глаза, как бы спрашивая: «Ты еще не ушел, парень? Ты разве почетный гость в моей избе?»

«А если я не уйду! Он меня не выгонит, я пришел вместе с Оланой. Вместе и уйдем! Борьба будет — пусть!» — подумал Никита.

Багыр вложил нож в футляр на поясе, поднялся, задел рукавом пустой жестяной чайник. Жесть сухо загремела, ударившись о пол.

Олана открыла глаза.

Никита заметил испуг на ее лице, робкое и нежное в глазах, когда она взглянула на отца. Сейчас она была чужой, далекой и особенно красивой. Олана не сразу нашлась, что сказать отцу, забыла поздороваться, вздохнув и прищурясь, спросила:

— Как охота, отец?

Багыр почмокал губами:

— Э-э! — и махнул рукой, — одна старая белка.

Угрюмо скользнув взглядом по двери, отвернулся, убрал с порога лавку, на которой что-то лежало, укрытое оленьей выделкой.

Никита увидел под шкурой собольи хвосты — черные, белые, серые — пушистые, свисали до пола, искрились, переливаясь, поблескивая… Усмехнулся, вспомнив: «Одна старая белка».

Ему теперь не страшен скользящий туманный взгляд Багыра. Олана ставит в чувал варить мясо. Пусть Багыр стоит спиной все время. Пусть молчит. «Уйди! Ты лишний».

«Уйти? Как бы не так! Багыр сам по себе — Олана сама по себе! Я с ней вместе пришел. К ней пришел».

Олана разговаривала с отцом.

— В тайге бурелом. Нам было не страшно с Никитой.

В этом прозвучало: «Улов будет богатый. Вы можете вместе поставить капканы».

«Нет! Я не уйду. Олана моя!» — обрадовался Никита.

Багыр крякнул:

— Соболь от меня не уйдет… Сетка не пустит! — Ему стало весело, он набил трубку табаком, сморщился, прикуривая, и оглядел Никиту с ног до головы:

— Молодой олень спотыкается, если идет впереди стада.

Никита подумал: «Как бы не так» и, смелея, взял за руку Олану:

— Пойдем! — Рука задрожала, холодная…

— Так невесту берут, когда старшие согласны, — проговорил Багыр и рассмеялся.

Трубка горит хорошо! Дым клубится — вкусный! Заволакивает прищуренные глаза… желтые зубы Багыра. Ох, как смеется Багыр над парнем! Багыру — почет! Багыр умный промысловик. Весь Ивдель знает Багыра. Дочь Олана будет богатой невестой.

Никита обнял Олану за плечо:

— Багыр хочет жениха купить?! Поймать — капканов не хватит!

Олана тихо засмеялась.

Багыр закрыл глаза… Постукивая трубкой о косяк двери… пепел посыпался на унты. Подошел и — ударил Никиту по щеке. Треснул огонь в чувале, задымился. В окне совсем светло и видны черные ветки кедра. Никита побледнел, сжал плечи.

Олана подавила крик, спряталась за спину Никиты. Увидела: схватились за ножи… остановились — испугались оба. Стоят, зло и настороженно смотрят друг другу в глаза. Подергивается скула у Багыра. Горит щека у Никиты — выпрямился. Больно сердцу. Ах!

Перед глазами метель — гудит, бьются снега о кедры, катятся камни, и слышно: «Бан-бам-крык!» Крупные звезды в небе. Это глаза Оланы — печальные. Ночь и юрта. Они стоят с ней — говорят о любви. Багыр встает перед ними — уводит Олану домой. Овраг, где прятались они от метели. Жесткие, колючие ветки боярышника, как взгляд Багыра. Ненавистный, угрюмый взгляд!