Вторая жизнь

Когда колонна в очередной раз остановилась, мы встали в кружок и дружно выпили по полстакана венгерского хереса.

Наталья Петровна, наблюдавшая все это мероприятие, погрозила нам пальцем и сама отправилась пить армянский коньяк с директором треста.

Еще через полчаса мы прошагали мимо трибуны, на которой стояло руководство республики и города, прокричали «ура партии и правительству». Выйдя с площади, закинули плакаты в кузов подъехавшего грузовика и начали разбегаться в разные стороны.

Зина стояла неподалеку и искоса наблюдала за мной.

«А чего, собственно, парюсь, – внезапно пришло мне в голову. – Если она хочет гульнуть на стороне, то кто я такой, чтобы ей читать мораль».

Проходя мимо нее, шепнул свой адрес и медленно пошел вдоль улицы.

Зинка осталась на месте, затем присоединилась к девчонкам и, хихикая, шла с ними, ничем не показывая, что собирается навестить мое скромное жилище.

Не успел я повесить пальто на вешалку, как в дверь осторожно постучали.

«Бегом, что ли, бежала?» – пришло мне в голову, когда повернулся, чтобы открыть дверь.

Зина стояла в расстегнутом пальто, тяжело дыша, и смотрела на меня шалыми глазами.

Я отступил в сторону и дал ей пройти. Закрыв дверь, начал помогать снять пальто. Оставшись в платье и кофточке, Зина, сняв войлочные ботики, схватила меня за руку и сказав: «Показывай, где у тебя кровать», – потащила в комнату.

Через два часа мы с ней пили чай на кухне. Вымотанный до предела, я хотел одного – улечься в койку. Зато моя гостья чувствовала себя прекрасно, Она, похоже, не собиралась идти домой. Зина сидела, накинув мою рубашку на голое тело, и беззастенчиво демонстрировала задорно торчащие груди.

«Вот еще одну чашку выпьем, и скажу ей, что пора и честь знать», – думал я.

Однако некий орган, отдохнув, решил, что еще не вечер, поэтому речь о прощании я так и не завел.

«Все-таки хорошо, что есть квартирка, – думал я, направляясь в сторону родительского дома. – Сейчас даже стыдно вспомнить, как в той жизни приходилось зимой с девчонками по подъездам отираться. Только под юбку залезешь или бюстгальтер расстегнешь, опять какой-нибудь жилец запоздалый домой топает. И начинаешь все по новой».

Летом можно было в лес пойти, но там комары да мошки портили всю малину. Да и подглядывальщиков там хватало.

Время было около пяти, и я никуда не торопился. Зинку все-таки пришлось отправлять домой насильно. Он намеревалась у меня оставаться до ночи, мотивируя это тем, что ребенок у бабушки, а муж в рейсе.

Настроение у меня испортилось, когда она начала жаловаться на мужа, дескать, тот в постели не особо себя проявляет, не то что я.

Было бы мне семнадцать лет на самом деле, я, наверно, задрал бы нос кверху после таких слов. Но прожившему жизнь человеку стало противно.

«Лучше бы ты мужа не вспоминала! Не нравится – возьми и разведись. Завтра, может, так же будешь говорить обо мне, – ядовито вертелась мысль в голове. – Нет уж, провели седьмое ноября в постели, отпраздновали, так сказать, пятьдесят первую годовщину революции, и на этом закончим такие встречи».

И я намекнул, что меня ждут дома, поэтому нам нужно закругляться.

Зина сначала обиделась на мой намек, но быстро пришла в себя. От провожаний мы благоразумно отказались.

– Я тебя еще навещу, – улыбаясь, сказала она в дверях на прощание. Я же ничего на это не ответил, только чмокнул пухлую щечку.

Дома меня ждал накрытый стол, ждали только меня. Отец для порядка надел свой китель с майорскими погонами, украшенный орденами и медалями, и мы слегка отметили сегодняшний праздник.

Потом разговор опять перешел на мою работу, мама так и не смирилась с ней и вслух строила планы, куда я буду поступать после армии.

Не хотелось портить ей настроение, поэтому я послушно кивал головой в ответ на все ее предложения.

Незаметно наступила зима. Иногда казалось, что вся моя прошлая жизнь была просто сном, закончившимся этой весной. Но сном очень полезным, дававшим возможность выбрать другую дорогу в будущее. К сожалению, я знал о свободе выбора не понаслышке и прекрасно понимал, что каждое решение одновременно ограничивает меня в выборе следующего.

Решение работать барменом, собственно, ничем пока не грозило. Вскоре у меня будут права с тремя категориями, так что если надоест работа за стойкой, можно сменить ее на таксиста. Тем более что в лихие девяностые такой опыт пришлось получить. Когда месяцами не выдают зарплату, приходится крутиться как можешь.

Можно было подумать о заочной учебе в институте торговли. Но из-за маячившей впереди службы пришлось этот вариант временно откладывать.

А пока я исправно ходил на работу, меня узнавали на улице и здоровались десятки людей. Даже появилась постоянная клиентура, оставлявшая изрядные чаевые. Зина Бахирева несколько раз намекала на продолжение наших отношений, но мне этого не хотелось. Зина, правильно поняв мои недомолвки, быстро от меня отвязалась и успокоилась, загуляв с приятелем Виноградова.