Вторая жизнь

Солдаты и сержант слушали Брауна в каком-то оцепенении, каждый думал о своей судьбе. И долго никто не мог произнести ни слова. За это время Карди успел разыскать Августа Барке, передать несколько слов и выслушать столько же, а охранники все еще сидели, подавленные так, что язык ни у кого не поворачивался. И самым мужественным оказался Карди, которого сержант до сих пор считал трусоватым, потому что Карди не хотел воевать; правда, Айган знал этого солдата и как смышленого парня, прочитавшего немало книжек.

Карди заговорил первым. Он сказал, что еще неизвестно, убьют ли их наверняка. Скорее всего не убьют. И, раскурив сигарету, Карди начал доказывать:

- Цепь нашего охранения будет далеко от места взрыва. Конечно, поражение радиоактивностью неизбежно. Так ведь воздух давно всюду заражен разной дрянью от испытательных взрывов, а живут же люди. Почему бы и нам не жить после этого?

Карди повернулся к сержанту, который обалдело смотрел на лежавший возле ног устав караульной службы. Айган, после того как проштрафился, решил не отступаться от уставных порядков и все свободное время проводил за чтением уставов. Включив телевизор, он и тут взялся было за чтение, пользуясь светом от экрана, однако скоро книжка выпала из его рук. Солдаты, сбившись в палатке, испуганно смотрели на Карди. Тот продолжал:

- Но если уж нам, солдатам, суждено умереть, то я предпочту атомную смерть, а не от разрыва снаряда, который выворачивает кишки и отрывает руки и ноги - это слишком мучительно. Атомная смерть безболезненна. Даже при смертельном поражении человек, ничего не подозревая и не чувствуя боли, живет себе неделями и месяцами. Если мы завтра получим каждый порцию в двести рентгенов, что вполне вероятно, то как раз и будем в таком положении: можно еще недели две, а то и весь месяц слушать радио, смотреть телевизор, не чувствуя никакого недомогания. И не подозреваешь, что в это время в крови отмирают белые и красные кровяные шарики, гибнут клетки костного мозга. Только волосы начинают вылезать...

Сержант вдруг схватил лежавший у ног устав и запустил им в Карди.

- Замолчи! - взвыл он. - Я не верю, чтобы с нами так... Не верю! - Айган окинул взглядом солдат, те молчали.

- Я тоже не верю, - сказал Карди, потирая ушибленную щеку. - Но с этим оружием шутки плохи - и не заметишь, как оно заденет. Хотя я читал где-то, что уже научились вылечивать от лучевой болезни. Есть специальные больницы. Там делают прививку костного мозга, здоровый мозг достают из бедренной крсти человека-донора. Но это обходится чертовски дорЬго. Лично у меня на это денег нет.

Денег не было и у сержанта, он спекулировал для полковника, и вот как все это обернулось... Снова Айгана охватила злоба, но уже не на Карди, который своими разъяснениями только растравил душу, а на бывшего своего командира, вообще на командование, устроившее тут смертельную ловушку.

- Я не хочу умирать, как подопытный кролик! - вырвалось у Айгана.

- И я не хочу, - тотчас подхватил Карди. - Пусть лучше судят меня - это честнее.

- И я не хочу.

- И я...

Солдаты повскакивали с мест, глаза их горели отчаянием. Айган испугался: похоже, что он подбил их на этот бунт ведь он первый сказал: "Я не хочу умирать..." Растерявшись, он по привычке обратился к Карди:

- А что ты предложишь? Ты начал весь этот разговор... Но смотри, Карди, приказа мы не можем нарушить - за это расстрел.

- Мы не нарушим его, - твердо ответил Карди, он стоял в середине палатки, и все солдаты смотрели не на сержанта, а на него. Карди будто преобразился - раздался в плечах, стал выше ростом. - Я придумал одну штуку... - Карди повернулся к сержанту. - Нам приказано охранять заключенных, так?

- Да.

- И только. Что с ними будут делать, нам не сказано. Мы должны не выпускать их из-за колючей проволоки - и все. Остальное нас не касается. И мы выполним этот приказ до конца. Вы с этим согласны, сержант?

- Да.

- Вот как мы это сделаем...

Потом тысячи и тысячи людей явились свидетелями того, как это было сделано...

На рассвете лагерь снялся. Снялся вместе с колючей проволокой, заключенными и охраной. Заключенные шли колонной по трое в ряд, в кольце колючей проволоки, которую несли на своих плечах, придерживая руками, - в местах, где проволока прикасалась к телу, колючки ее были обмотаны обрывками одежды. По бокам колонны шли солдаты с автоматами наготове.

Они покинули лагерь в половине четвертого. В четыре должен был произойти взрыв. Но его не последовало. Никто из офицеров не приехал. Видимо, в штабе в замешательстве забыли о полигоне или отсрочили испытание нового оружия. Сержант хотел было повернуть колонну обратно на полигон, но солдаты не слушались его. Они боялись идти назад. Командование как-то само собой перешло к Карди. А заключенные признавали своим вожаком Августа Барке. Барке и Карди уже научились понимать друг друга по взглядам.

Колонна двинулась к автостраде.