Вторая встреча

— Почему? — холодно и даже как-то отчуждённо спросила жена.

— Д-дежурю, — чуть заикнувшись, ответил он.

Она не отозвалась. Всего две-три секунды продолжалось молчание, но оно показалось Кочетову особенно тягостным.

— Тебе и маме Алексей Александрович... — начал было он, но жена прервала его:

— Берегите себя, родные, — тихо сказала она, и голос её потонул в коротких, отрывистых гудках.

Григорий Иванович посмотрел на трубку и бережно положил её на рычаг. Он знал, с этой минуты в его квартире наступила гнетущая, полная напряжённого ожидания тишина, нарушаемая только беззаботным щебетанием дочурки. Мать и бабушка, конечно, постараются уложить её пораньше в постель, а сами будут сидеть допоздна — одна за школьными тетрадями, другая с вязанием в руках. Они будут молчать и прислушиваться, не донесутся ли знакомые шаги с лестницы.

Не позвонить было ещё хуже...

В кабинет вернулся полковник.

— Ну как, передали привет?

— Разговор состоялся, — слабо улыбнулся Кочетов. — Но с тех пор, как я, позвонив вот точно так же вечером, утром оказался в госпитале с простреленным плечом, доверием в семье не пользуюсь.

— Быть матерью или женой чекиста нелегко, — вздохнул Чумак.

XVII ГЛАВНЫЙ ВОПРОС

Неожиданно широко открылась дверь кабинета. Высокий, худощавый мужчина лет сорока, в отлично сшитом тёмно-сером с голубоватой полоской костюме, не переступая порога и сдержанно улыбаясь, нарочито громко и чётко произнёс:

— Разрешите войти, товарищ полковник.

Алексей Александрович поднял очки на лоб и обрадованно воскликнул:

— Кого вижу! — он поспешил навстречу посетителю. — Михаил Тимофеевич, здравствуй. Здравствуй, дорогой. Откровенно признаюсь, не думал, что ты к нам пожалуешь. — Правой рукой Чумак сжал его сухую, крепкую ладонь, а левой дружески похлопал по лопатке. — Ну, заходи, заходи, полковник. Надеюсь, в воздухе тебя не сильно растрясло?

— Кое-что осталось, — пошутил Михаил Тимофеевич, кладя на стол большой кожаный портфель, перетянутый ремнями.

Кочетов незаметно вышел из кабинета и осторожно прикрыл за собой дверь.

— Я ведь к вам на реактивнике примчался, — продолжал, улыбаясь, гость, — так что ничего толком и почувствовать не успел. Только было хорошенько умостился, чтобы вздремнуть чуток, а тут и посадка. Пилот докладывает: «Прилетели, товарищ полковник». Дескать, чего расселся? Вылезать пора... Ну, как ты здесь? Дай-ка я на тебя погляжу.

— Э-э, брат! — отмахнулся Алексей Александрович. — Как это в старину певали: были, мол, когда-то и мы рысаками. А теперь вот со дня на день жду приказа, сдавать стал, на покой пора.

— Конечно, каждого из нас такое ждёт впереди. От годков не уйдёшь! Но, не лукавя, скажу, не верится, что полковник Чумак отдыхать когда-то будет. Это, если хочешь, даже с твоим именем не вяжется. Полковник Чумак на покое, — прислушиваясь к своему голосу, с расстановкой произнёс Михаил Тимофеевич и засмеялся: — Фраза, лишённая смысла, абракадабра.

— Спасибо. Однако учти, пройдут годы и то же самое скажут о полковнике Михаиле Тимофеевиче Круглове, возможно, к тому времени, о генерале!

— Ну, ну, не спеши, Алексей Александрович, — ещё громче засмеялся Круглов, оправляя гладко расчёсанные на прямой пробор, чёрные, с синеватым отблеском волосы.

Чумак подошёл к стене и щёлкнул выключателем.

Люстра, подвешенная к потолку, мягко осветила комнату.

— А я тут ружьишко присмотрел, — продолжал Алексей Александрович, — удочками обзаведусь и обязательно цветник во дворе разобью, с клумбами, дорожками. Сколько себя помню, всегда хотелось с землёй возиться и цветы выращивать. Много цветов и разных. Розы, флоксы, тюльпаны, георгины, табаки... — он вдруг оборвал предложение и тяжело вздохнул: — М-м да... табаки...

Круглов, понял, Чумак отвлёкся на минуту от дел, но теперь опять вернулся к действительности.

— Ты, Алексей Александрович, уверен, что это... Джек Райт? — опускаясь в кресло, негромко спросил Михаил Тимофеевич.

Чумак ответил не сразу. Он подошёл к столу, взял папиросу и подвинул открытый портсигар гостю.

— Как тебе сказать? — задумчиво глядя на огонь зажжённой спички, промолвил он. — И да, и нет. «Почерк» его, это несомненно. Однако могло статься, что кто-то другой перенял повадку.

— Возможно и это, — закуривая папиросу, согласился полковник Круглов. — Я ведь почему спрашиваю. Как тебе известно, Джек Райт только один раз, и то неудачно, пытался пробраться к нам. Потом он никогда не повторял этой попытки. Один из наших товарищей даже высказал предположение, что Райт обходит стороной нашу границу, руководствуясь некими этическими соображениями.

— Этическими? Райт... Что-то невероятное, — усмехнулся Чумак. — Как ты говоришь, фраза, лишённая смысла, абракадабра.

— Я с тобой согласен, — поспешил заявить Круглов. — Мнения я этого не разделяю, потому, собственно, и оговорился, что таково суждение только одного из наших товарищей.

— Однако какие-то доводы он всё же высказывает.

— Зыбковатые. Дело в том, что Джек Райт ведь русский.

— Русский? Это для меня новость.